В следующую секунду я онемела. Свекровь разом постарела лет на десять, если не на пятнадцать. Передо мной стояла старая, убитая горем баба, которой было наплевать на то, как она выглядит.
Я посторонилась, пропуская ее вперед. Надежда прямо проследовала на кухню, там извлекла из сумки бутылку «Синопской» и грохнула ее на стол.
— Давай Лешу помянем, — сказала она каким-то странным глухим голосом.
Осмотрев холодильник, я извлекла банку паштета, порезала хлеб, за которым сегодня сходил Витька.
Мы выпили, не чокаясь. Потом свекровь выпила одна. Это явно были не первые ее рюмки за сегодняшний день.
— Я завтра вечером полечу на Кипр, — сообщила она. — Сама полечу. Сама все буду организовывать. Хоронить Лешу, конечно, будем здесь.
Я молчала.
— Но хоронить придется в закрытом гробу, — со вздохом продолжала Надежда. — Мне сказали, что он…
А разве его не зарезал Виталий? — так и подмывало меня спросить. Или его пытали?! На Кипре?! Что от него требовали?
Я спросила, как погиб Лешка.
— Сработало взрывное устройство. У него в номере. В гостинице. Я не знаю деталей, но его как-то на дверь прицепили. После ухода горничных. Так, что откроешь дверь — и рванет. Леша вошел, ну и… Его видели несколько человек. Соседи, еще какие-то там знакомые, которых он встретил… Ты же знаешь, сколько наших мотается на Кипр. То есть, не знаешь, конечно… А что хоронить в открытом гробу после взрыва?
«Виталий Суворов еще и по взрывным устройствам специализируется? Мастер на все руки?» — подумала я, но вслух, конечно, ничего не сказала.
На душе было муторно. Я понимала, что тоже в некотором роде виновна в убийстве Лешки. Вернее… Я была с человеком, организовавшим или заказавшим это убийство. И мне с этим мужчиной было хорошо. Я приняла от него дорогой подарок. И я, вернее, мое предательское тело хотело увидеть его вновь… Хотело ощутить на себе его руки…
Мне было стыдно, тошно, но я ничего не могла с собой поделать.
Я разлила нам с Надеждой Георгиевной еще водки, и мы опять выпили, не чокаясь. Потом поревели. Затем обнимались и снова ревели. Еще выпили.
Когда бутылка опустела, свекровь заявила, что ей надо идти. Но тут же вспомнила важную вещь, которую забыла мне сказать: во вторник, когда она будет в Лимассоле, приедут ценные клиенты. Их должен принять кто-то от «Алойла». Мне было велено в понедельник съездить в фирму, встретиться с верной Надеждиной секретаршей, чтобы она ввела меня в курс дела, а во вторник прибыть в особнячок на Неве.
