– Правильно заметил. Двух сотен зеленых хватит, чтобы отпеть и похоронить их?
– Сын мой, это плата за очищение твоей души от греха. А за утилизацию бренных тел такса другая.
– Узнаю старого доброго Сила Маккормака.
Пресвитер скромно опускает глаза и озвучивает сумму. Я плачу и интересуюсь, когда состоится отпевание и утилизация. Пресвитер с достоинством отвечает, что свято чтит сегодняшний день субботний, как и завещано в Святом Писании.
Насчет завтра он почти обиделся. Воскресная служба, проповедь, работа над спасением душ ближних своих, поддержанием их внутреннего спокойствия и равновесия. Так что не раньше понедельника.
Но оно и к лучшему. До понедельника прихожане еще тел подбросят. Пресвитер отпоет всех скопом. Да и договор с крематорием предусматривает скидки на оптовую поставку клиентов.
Насчет сохранности тел моих незваных гостей он просит не беспокоиться. Морозильная камера промышленная.
– Туда еще и мы с тобой поместимся! – Острит друг моего детства.
Потом он уже серьезно заглядывает мне в глаза и спрашивает, не хочу ли я поделиться чем-нибудь сокровенным, облегчить душу.
– Хочу, – с готовностью отвечаю я. – Желаю очутиться в надежном месте, принять ванну, слушать хорошую музыку, пить выдержанный виски и курить отборный табак. Это сильно облегчит мою душу, заодно порадует и тело.
– Сын мой, твои молитвы услышаны!..
– Насчет молитв. Я так и не понял про одиннадцатый бесплатный грех.
Пресвитер загадочно улыбается и говорит:
– Это и к лучшему, Тони. Бесплатных грехов не бывает.
Сил, бесспорно, гений. Только он сумел создать финансовую империю, не имеющую конкурентов, в самом Бейсин-сити! А ведь идея лежала на поверхности, приходи и бери. Но поднял ее он – друг моего детства. Церковь Привилегированного Прощения, созданная им, – единственная институция в городе, находящаяся в одинаково нейтральных отношениях со всеми группировками, грызущимися друг с другом, заодно и полицией.
Может, и мне податься к нему в дьяконы? Пресвитер, думаю, не откажет.
Я лежу в ванне, тону в пене и улыбаюсь про себя. Жизнь – женщина, причем изменчивая. Еще утром меня окружали заплеванные тюремные стены. Вечером я трясся на карнизе десятого этажа, потом вместо ужина возился с вонючими трупами. Только ночь принесла долгожданное успокоение.
Из кабинета доносится негромкий джаз. У Сила тут небольшой электроорган. Он утверждает, что музыка облагораживает душу. Наверное, так и есть.
Спустя некоторое время мы беседуем, расположившись в уютных кожаных креслах. Пьем скотч, выдержанный двадцать один год. Курим сигары. Жаль, мои остались в разгромленной квартире. Но и эти вполне хороши. Вспоминаем былое.
