Только ею кто напьётся
Сладкой, чище горьких слёз,
Той, что в полдень у колодца
Самарянке дал Христос.
И меня, как Самарянку,
Ждал Иисус в средине дня,
Знал – не выйду спозаранку
За водой к колодцу я.
А когда я вышел в полдень,
Стыд, скрывая от людей,
Он, про жизнь мою напомнив,
Напоил водой своей.
Бросил мнимую свободу
Жизни ощутил полёт,
Но чем больше пью я воду
Тем сильнее жажда жжёт.
Измени, Господи, раба твоего
Как я могу Тебя славить, Спаситель?
Ибо я так малодушен и слеп.
Руки простри Ты ко мне, Избавитель,
И укрепи, дав духовности хлеб.
Облако грусти, как тьму, прогони,
Гордость развей, духом сердца коснись.
Любящий Бог, мою жизнь измени,
Огненной кровью омой и очисть.
Великий Бог, Спаситель, Царь царей,
Прошу, не отводи святого взора
И кровью исцеляющей своей
Очисти моё имя от позора.
Не знаю, кем увидел Ты меня
В день пламенной любви
В пылу зачатья.
Не говорю, кричу порою я:
Очисти моё имя от проклятья.
Когда вдыхал победы аромат,
Вкушал и горечь разочарования —
Отсчёта точку не вернуть назад,
Хоть приложи недюжее старание.
И Ты, Единый, над царями Царь
Своей могучей властью величаво
Мне посылаешь благодати дар —
Возможность жизнь свою начать сначала.
На голове венец терновый,
А на лице страдальца кровь.
Он вёл к прекрасной жизни новой…
Распят за счастье и любовь.
Его вампиры истязали,
Чтоб кровью крест свой окропил,
А из толпы в лицо плевали
За то, что правду говорил.
И, как преступника, злодея,
Голгофа приняла Творца,
И умер Он, в любви сияя,
Приняв все муки до конца.
Прости людей твоих, Спаситель,
Твою любовь нельзя распять,
Дай сил, Великий наш учитель,
Чтобы её не растоптать.
Дай, Боже, силы мне прощать,
Ни на кого не обижаться,
Врагов своих не проклинать
И в правде мне не сомневаться.
Избавь меня, прошу, от зла
И разум скудный просвети,
Чтоб жизнь безгрешная была,
Сопровождай меня в пути.
Что посеешь, то пожнёшь.
Рыдает мать у изголовья сына,
И рвёт ей сердце боль невыносимо.
Припомнит деток миленькие лица.
И вот, один убит, другой – убийца.
Схоронит одного, другой уйдёт.
Зачем ей нужен был запретный плод?
Хотела Богом быть – а стала грешной.
Был светлым путь, а стал кромешным.
Грех, как тяжёлый камень, давит грудь,
Паденья вниз уже не отвернуть,
А Бог правдив: что сеешь, то и жнёшь,
Начало жизни больше не вернёшь.
Вечер был, и ночь, и день.
Райский сад, запретный плод,
А под деревом, как тень,
Искуситель змей живёт.
Зрить ему невыносимо:
Холодеет в теле кровь,
