– Принцесса Фаустина, – весь дрожа, сказал принц, – вы ничем мне не обязаны и имеете право не принимать меня. Даже если я чем-то оскорбил вас в ту ночь, я готов искупить свою вину. Скажите только, как, и я сделаю все, что вы пожелаете. Я до конца жизни буду любить, и чтить вас, как мать. Ой! Что я сказал? Прости меня, Фаустина! – закричал принц, подбегая к принцессе и целуя ее выпачканные виноградным соком руки.
– Не извиняйся, принц Перль. Я все поняла. Тебе понравилось быть с женщиной. Вот и все.
– Нет, это не все, – возразил принц. – Я знаю, что моя внешность сильно изменилась, и я уже не тот женоподобный мальчик, каким был раньше. Я стал замечать в себе приступы гнева, когда вижу какую-то несправедливость, а иногда во мне бушует ярость хищника.
При слове «хищник» Фаустина вздрогнула.
– Не развивай в себе эти качества, иначе на нашем Жемчужном острове ты превратишься в зверя.
– Посмотри, Фаустина! У меня появились седые волосы! – И принц склонил свою черноволосую голову перед принцессой.
Даже не посмотрев на эти три серебряные нити, Фаустина нежно прижала голову принца к своей груди и сказала:
– Просто жгучие брюнеты седеют быстрее, чем блондины и шатены.
Преданно глядя на Фаустину своими синими глазами, принц обнял принцессу и увлажнил ее сухие губы робкой страстью непорочной юности.
– Моя плоть беснуется, и я знаю, что это плохо.
– Почему? – спросила Фаустина, жестом отстраняя принца и приглашая его сесть за стол, на котором стояли наполовину початая бутылка граппа и приготовленная самой Фаустиной жареная рыба. Не дождавшись ответа, Фаустина спросила:
– Ты голоден, мой мальчик? Тогда ешь!
– Я вообще-то не голоден, но кто откажется от твоей стряпни, Фаустина? – И принц начал с хрустом уплетать жареную рыбу. Фаустина выпила немного граппы, предложила принцу, но тот отказался.
– И все-таки, почему ты так ненавидишь свою плоть? – улыбнувшись, спросила Фаустина.
– Потому что юноша постепенно должен идти от влечения плоти к любви духовной, и лишь тогда ему откроется некое божественное познание.
– Какой ты умный, Перль! – усмехнулась Фаустина. – У нас, простолюдинов, все эти чувства существуют как-то вместе.
– Это сказал Платон! – гордо продемонстрировал свои знания принц.
– Ну, с Платоном мы спорить не будем, – сказала Фаустина, – и сделаем в точности так, как он пишет в своих книгах. – И принцесса медленно, как будто бы испытывая терпение принца, стала расшнуровывать свой корсет, благо носила она его шнуровкой спереди.
