Увы, о халиф, на собственном горьком опыте мне суждено было убедиться в справедливости поговорки, гласящей, что Судьба зло смеется над планами смертных. Поначалу мне везло: я быстро нашел подходящий караван и договорился, чтобы караванщики взяли меня с собой. Но стоило нам отправиться в путь, как у меня появилось достаточно поводов проклясть злой рок, ибо в пути нас ожидали многочисленные препятствия. В городке на расстоянии одного перехода от Каира все колодцы оказались сухими, и нам пришлось вернуться за дополнительным запасом воды. В следующем населенном пункте стражники, сопровождавшие караван, заболели какой-то желудочной болезнью, и мы вынуждены были ждать, пока они поправятся. Каждая такая задержка еще больше отодвигала первоначальную дату прибытия в Багдад, и я, заново рассчитывая время в пути, все больше и больше тревожился. Песчаные бури, начавшиеся, как только мы вступили в пустыню, казались мне предостережением свыше, так что я даже начал сомневаться в разумности собственного плана. К счастью, когда налетел первый самум, мы отдыхали в караван-сарае к западу от Куфы, так что никто из нас не погиб, однако и двигаться дальше мы не могли. Один ураган налетал за другим; порой небо светлело, но стоило нам навьючить верблюдов, как снова разражалась буря, и мы вынужденно оставались на месте. День гибели Наджии приближался, а я почти отчаялся вовремя добраться до места. Напрасно я пытался подкупить погонщиков, предлагая им золото и умоляя отвезти меня в Багдад одного — никто не соглашался. В конце концов я все же уговорил одного из них продать мне своего верблюда за баснословную цену и в тот же день отправился. Свирепые песчаные бури бушевали по-прежнему, поэтому в первые дни я двигался очень медленно, но спустя примерно неделю ветер улегся, и мой верблюд перешел на более быстрый шаг. Увы, без стражи, охранявшей в пути каждый караван, я был легкой добычей для каждого, кто мог позариться на мои деньги, и два дня спустя меня действительно остановила шайка разбойников. Они отняли у меня верблюда и остатки золота, но сохранили жизнь. После этого мне не оставалось ничего другого, кроме как пешком отправиться назад, навстречу каравану. Небо, как назло, было совершенно безоблачным, и я ужасно страдал от жары и жажды, ибо воды разбойники оставили мне совсем мало. Когда караван наконец подобрал меня в песках, язык мой распух, а губы потрескались, словно высушенная солнцем грязевая корка. Денег у меня больше не было; теперь мне оставалось только уповать на милость Аллаха, ибо тяжело нагруженный караван двигался медленно.
