— Я имею в виду, что вы попали в комнату к девушкам совсем не по ошибке. Когда вы вошли туда, вы спросили об Осенней Луне. Затем вас видели на дорожке, ведущей к ее павильону. Отвечайте начистоту, вы что, влюблены в нее?
— Влюблен в эту надменную жестокую женщину? Да не допустит этого небо, господин! Я не могу понять, почему ее так любит Серебряная Фея, ведь ее и других девушек эта куртизанка нещадно бьет за малейшую провинность! Ее извращенной душе это даже нравится! Я лишь хотел убедиться, что она не намеревается наказывать Серебряную Фею за то, что она пролила вино на халат этого мерзкого антиквара — вот почему я пошел туда, господин. Однако, когда я пришел к ее павильону, уже было темно. И я тогда немного погулял по парку, чтобы остыть и привести нервы в порядок.
— Так, так. А вот и служанка с моим обеденным рисом. А теперь, простите, я должен пойти и переодеться к обеду в более удобную одежду.
Поэт торопливо откланялся, бормоча извинения и выглядя еще более смущенным, чем когда он появился на веранде.
Судья Ди переоделся в удобный серый халат и принялся за обед. Но он не чувствовал вкуса еды — мысли его витали далеко. Допив чай, он встал и стал вышагивать по веранде. Внезапно его лицо оживилось. Он остановился и пробормотал:
— Это может быть верным решением! И показывает смерть академика совсем в другом свете!
На веранду вышел Ма Джунг, и судья Ди оживленно сказал:
— Садись! Я понял, что случилось с отцом Тао тридцать лет назад!
Ма Джунг тяжело опустился в кресло. Он был утомлен, но доволен. Он побывал у тетушки Ванг и застал Серебряную Фею почти оправившейся от побоев. И, пока тетушка готовила обед, он сумел заняться с девушкой кое-чем посущественнее, чем разговоры о родственниках. По правде говоря, он так этим увлекся, что, когда они наконец, сошли вниз, у него осталось времени, только чтобы второпях съесть немного бобов.
— Отец Тао действительно был убит, — продолжил судья, — и он был убит именно здесь, в гостиной.
Ма Джунг медленно переваривал это утверждение. Затем он возразил:
— Но Тао Пен-тэ говорит, что нашел тело отца в Красной комнате, Ваша Честь!
— Тао Пен-тэ ошибается. Я это понял, потому что он утверждал, что кровать стояла справа, у северной стены. Я расследовал это и узнал, что кровать все эти годы не передвигали, и она всегда стояла, где и теперь, у южной стороны, у стены слева. Однако, хотя внутри павильона за эти годы ничего не изменилось, снаружи его тридцать лет назад все было совершенно иначе. Тогда глициния не загораживала вид из павильона, и отсюда можно было наблюдать превосходные закаты.
