Одноглазые циклопы. Хвостатые сирены. Ишиопаги.
Будто бы на картинах Брейгеля или Босха, я увидел существ с плотью скрюченной, искореженной, обезображенной в незримых кривых зеркалах, и если впрямь ужасное отличается от безобразного на величину сострадания - я не почувствовал отличия. Я ужаснулся безобразию и отвел в сторону глаза.
Рядом со мною, на начинающей ржаветь решетке, застыла зеленовато-желтая ящерица с голубым горлом.
Одноголовая. Никем и ничем не изуродованная. С четырьмя лапками, оканчивающимися пятью пальцами.
С двумя продольными бороздами вдоль тела, сплошь покрытого округлыми чешуйками. Как ослепленный Одиссеем великан Полифем тщательно ощупывает овец, прежде чем выпустить их из пещеры, так и слепая природа миллионы лет плодит живых тварей, соблюдая строгое подобие в каждом виде и роде, в каждой экологической нише: и эта ящерица ничем не отличалась от той, чей отпечаток я обнаружил близ Бекбалыка средь отложений мезозойской эры. Время от времени она выстреливала тонким язычком в еле заметных мошек, и тогда я слышал нежные шелестящие звуки, как будто пел под ветром тростник... Но нет, звуки издавала не ящерица, они просачивались оттуда.
Я снова посмотрел сквозь виноградные листья.
Ко мне медленно приближался шар на вздутых трехпалых лапах, увенчанный шаром поменьше - головой, без ушей и волос. Оба шара сплошь были унизаны роговой переливающейся чешуей. Из коричневого балахона торчали ручки такие же короткие и трехпалые. При каждом его шаге чешуя издавала звуки, которые я и принял за пение ящерицы или тростника.
Он остановился возле ствола молодой агавы, в трех шагах от меня, и тихо сказал:
- Я вижу тебя сквозь виноградные листья. От меня никто не спрячется. У тебя тоже одна голова. Что ты здесь делаешь?
И сразу припомнилась мне Сигона, и та ночь, и красный огонь на Поющей горе, и тень, собирающая в корзиночку страшные дары Земли. И ответил я тоже негромко:
- Я жду.
- Кого ждешь?
- Того, кто задает трудные вопросы.
- Как его зовут?
- Колосс.
- Я, я Колосс! - обрадовался он и похлопал себя лапкой по балахону.
- Знаю. И готов тебе отвечать.
- Говори еще тише. Чтобы не слышала тетка Франческа, видишь, она дремлет под зонтиком. Не то прогонит меня отсюда. Да еще накажет: задернет занавеску на окне и не разрешит смотреть ночью на звезды. Ответь: зачем смотрят на звезды?
- Они красивые. Они летают в небе, как светляки. Только очень высоко. Их очень много, не счесть.
