Ему чудилось, что со всех сторон бежало ловить его:
деревья, обступивши темным лесом, и как будто живые, кивая черными бородами и вытягивая длинные ветви, силились задушить его; звезды, казалось, бежали впереди перед ним, указывая всем на грешника; сама дорога, чудилось, мчалась по следам его..."
Я слышал приглушенный рокочущий голос и благодарил судьбу за то, что свела меня с человеком, в чьей памяти разместилась целая библиотека, с человеком, который не затуманивал свой мозг винными парами, табачным дымом, был чужд накопительства, открыто презирал малодушие, угодничество, лесть. Среди войн, неисчислимых страданий, насилии, предательств, смертей русская земля никогда не уставала взращивать и таких сыновей, хотя, казалось бы, всё должно было измельчать, погрязнуть в мелочных заботах, но не мельчало, не погрязало, и это была для меня пока что неразрешимая загадка.
Окликала слепой ветер река Чарын. Приближался к Каневу колдун на хохочущей лошади. Слабодушный воевода Шеин со склоненными хоругвями уводил свое воинство от опаленных стен Смоленска, опасливо оглядываясь на окруженного рыцарями торжествующего короля Владислава. О! От судьбы не отвернешься, воевода, вперед смотри, только вперед, туда, где завтра у стен московских поднимет палач твою снятую голову над толпой: и поделом, поделом тебе, воевода, ни на каких условиях Родину не предавай.
Сторожевым огнем представлялся мне костер с шевелящимися лениво плавниками, вокруг него располагались Учитель и его неизменные сотоварищи, спутники странствований. Огонь перемигивался с воинством таких же огней из прошлых и будущих времен, рассыпаемых, как зерна, невидимой рукой по лику русского поля. Со сторожевыми кострами звезд.
Я вглядывался в небо, в очертания вечно цветущего сада созвездий и мечтал, как я найду Снежнолицую.
Легенду о ней я впервые услышал от слепого старика Ануара...
Она была единственной женой могучего уйгурского владыки в крепости на изгибе реки. Он привез Снежнолицую из далеких славянских земель, куда ездил свататься, и на тысячу лошадей были навьючены дары:
и ковры из Багдада, и горящие, точно хвост у павлина, шелка, и кружево венецианское, и парча, и орехи мускатные, и кардамон, и слоновая кость, и куски сандалового дерева, благоухающие, как деревья в раю. Да, на тысячу лошадей навьючены были дары, ибо слава о красоте Снежнолицей растекалась, как вешние воды по лику земли - до стен Царьграда докатывались волны славы, до скал норманнских, до гор зальделых Югры, где у людей нет голов и они скачут на одной ноге, одеты в шкуры медведей, рысей и росомах.
