Безусловно, Филон обладал литературным талантом. В его письмах много образов, фольклорных выражений типа: «А теж, як доробило лихо, прорежутся и зубы». Обладал он и публицистическим талантом: «Што за люди того панства?! Яких послушенств не мусило быть? Яких щодробливостей? — Только дай! Яковое справедливости? Богатому так, а убогому сяк! Которого сумненя? — Кого кто не пекне через ногу! А лакомство? — Бо, де, ввесь бы свет роздал, душ польских и литовских не насытить: все мало! А цнота всех справ? — Тая се, де, в них из ботов вызула!.. Всё кламство, всё лож, нет бога! Бий, забий, дери, лупи — то найлепшый пан и то рыцер!» — обрушивается он на нравы своего времени.
Первым в Беларуси заинтересовался письмами оршанского старосты Ефим Карский, использовавший их при написании своего фундаментального труда «Белорусы».
В письмах Филона довольно много упоминаний об отчетах его многочисленных агентов в соседних странах. «А я, слуга вашей панской милости, маючи таковую ведомость, того ж часу и тое годины другого есьми шпега, Олексея Надавца, там же еще до границ выслал, абы што певного и неомыльного, выведалшися, мне знать давали»; «По высланю до вашей панской милости отсюль з Оршы того хлопца моего Лосятинского сегодня, у во второк, марца второго, прислал до мене з заграничья шпег мой на имя Кузьма Труба посланьца своего, даючи знать, иж на днех теперешних блиско прошлых люду московского немалые, де, войска до Смоленска прибыли». То есть был Кмита Чернобыльский, если говорить прямо, начальником разведки, чтото вроде таинственного М. из сериала о Джеймсе Бонде. Особенно обширная агентурная сеть у него была в Московии. Иван Грозный об этом знал и принимал свои крутые меры с помощью опричников. Впрочем, и Филон не стеснялся допрашивать изловленных неприятельских шпионов.
Тайная сторона жизни Филона отразилась и на его смерти. До сих пор неизвестно, где он похоронен. Зато сохранилась эпитафия, написанная Ш. Старовольским: «Падарожны, пад гэтым каменем госць, мужны, праслаўлены ў Сарматыi сенатар Фiлон Кмiта, гаспадар Смаленска, умелы на полi бою, першы сярод першых».
ВНУК СЛУЦКОЙ АМАЗОНКИ
КОНСТАНТИН ОСТРОЖСКИЙ
(1526–1608)
До чего хрупка и неверна память человеческая… В истории Беларуси было два великих Константина Острожских — отец и сын. И, разумеется, их все время путают.
Старший Константин — великий полководец, герой, вошедший в мировую историю ратного дела.
Но сегодня мы поговорим не о нем, а о его сыне, Константине Константиновиче Острожском, в крещении — Василии.
