А сегодня получилось так, что я задержалась в классе.
Только прозвенел звонок и Нина Ивановна сказала, что урок окончен, Гоша первым побежал в конец класса, где висит одежда.
Ладно, беги, если так торопишься. Но тут я увидела, как он грубо оттолкнул от вешалки Таню Михалёву. У неё даже очки соскочили с носа. Хорошо хоть не разбились.
Я подошла к Гоше, вырвала портфель и говорю:
— Ты, Гошка, — нахал и медведь! Тебе надо извиниться перед Таней.
— Перебьётся, — сказал Гошка и потянул свой портфель. — Отдай!
— Не отдам!
— А я говорю, отдай!
— А куда это ты спешишь, интересно знать? — спросила я.
— А твоё какое дело?
— А такое, что ты в моём звене. Ясно? Ты хоть помнишь, что завтра наша парта выпускает «Чутип»?
Гоша так сморщился, будто завтра ему идти в поликлинику и сверлить сразу все зубы.
— Это ты всё виновата, — сказал он.
— Я?! Очень даже интересно! А ну, говори! — потребовала я.
— Если бы сидел, как раньше, за своей партой, то и не надо было бы завтра ломать голову над твоим «Чутипом».
— Здравствуйте-пожалуйста! — возмутилась я. — Над моим! Эх, Гоша, лентяй ты лентяевич. И фамилия твоя — Лентяев. Тунеядец ты, вот кто!
— А ты не ругайся! — ощетинился Гоша. — Дождешься — стукну разок!
— Меня? Да я, Гоша, сама как стукну тебя разок, так улетишь на потолок!
Про то, как он улетит на потолок, Гоше, видно, понравилось. Он засмеялся.
— Ладно, что-нибудь нарисую… Давай портфель.
— Что-нибудь! Знаю тебя! Как Ступин, принесёшь чистый листок. Нет, Гоша, думай сейчас.
Чтобы он не спорил и не отнекивался, я закрыла дверь на ключ и села за парту.
Гоша подергал дверь и с тоской оглядел пустой класс.
— Во сколько начало? — спросила я.
— В восемнадцать часов — первый тайм. ЦСКА — «Спартак» играют. В первом круге ЦСКА забросил восемь шайб, а спартаковцы…
— Гоша, не теряй времени, садись рядом. Сочиняй.
— А про что сочинять?
— Про что хочешь. Вот возьми и напиши про свой хоккей. Или нарисуй.
— А можно про хоккей?
— Всё можно. Это же «Чутип»!
— А ты про что напишешь?
— Я тоже нарисую. Как один мальчик надевает у вешалки своё пальто. Надевает, а рядом лежит сбитая с ног девочка.
Гоша нахмурился и сказал:
— Я разве хотел толкнуть её? Сама подвернулась. И не упала она вовсе… Наташ, ты не рисуй про это. Ладно?
— Ладно, — пожалела я Гошу. — Тогда напишу про девочку, которая придумала такое замечательное сочинение о полете на Марс.
— Во, правильно! — обрадовался Гоша. — Про Светку можно. Пиши!..
Мы, наверное, минут пятнадцать сидели и работали. Но я не стала ожидать, когда Гоша нарисует всех двенадцать игроков и судей в полосатых рубашках.
