сделать больше, я думаю, он так и поступит – я уверена, он человек прекрасный и добросердечный. Четыреста – и впрямь малый доход для начала, однако желанья твои столь умеренны, драгоценнейшая моя Изабелла, – ты и не представляешь, сколь невелики твои нужды, моя дорогая.
– Не ради себя я желаю большего; невыносимо думать, что я причиню боль драгоценному Морлэнду, понуждая его пробавляться доходом, коего едва ли достанет на необходимое. Мне же самой безразлично; я никогда не думаю о себе.
– Я знаю, драгоценная моя; и наградою тебе неизменно будет всеобщая любовь. Не бывало на свете молодой дамы, кою любили бы все знакомцы, как любят тебя; и я полагаю, мое драгоценное дитя, когда господин Морлэнд тебя увидит… но не станем подобными беседами огорчать дорогую нашу Кэтрин. Господин Морлэнд, знаешь ли, поступил весьма превосходно. Я слыхала, он блестящий человек; и знаешь, моя драгоценная, не подобает думать, будто, располагай ты пристойным состояньем, он дал бы вам больше; я уверена, он человек крайне щедрый.
– Уверяю вас, невозможно ценить господина Морлэнда выше, нежели я. Однако у всех, знаете ли, имеются недостатки, и всякий имеет право распоряжаться своими деньгами, как сочтет нужным.
Сии намеки обидели Кэтрин.
– Я совершенно уверена, – сказала она, – мой отец обещал сделать все, что может себе позволить.
Изабелла опамятовалась:
– В сем, моя бесценная Кэтрин, не может быть сомнений; ты знаешь меня вполне и посему не усомнись, что я удовольствовалась бы гораздо меньшим. Не скудость средств ныне угнетает меня; я ненавижу деньги; и если б союзу нашему суждено было воздвигнуться на каких-то пятидесяти фунтах в год, все желанья мои исполнились бы. Ах, моя Кэтрин, ты меня раскусила. Одно лишь мучит меня. Долгие-долгие, бесконечные два с половиною года, коим надлежит миновать, прежде чем брат твой получит приход.
– Да-да, моя драгоценная Изабелла, – сказала г-жа Торп, – мы видим твою душу насквозь. Ты от нас не укроешься. Мы совершенно понимаем твою досаду; и за сию благородную и честную привязанность всякий полюбит тебя сильнее.
Смущенье понемногу отпускало Кэтрин. Она попыталась увериться, что лишь отсрочка свадьбы томит подругу; а при следующей встрече узрев Изабеллу жизнерадостной и обаятельной, как всегда, постаралась забыть, что на минуту заподозрила иное. Вскоре Джеймс примчался вслед за своим письмом; приняли его с весьма отрадным радушием.
Началась шестая неделя пребыванья четы Аллен в Бате; и вопрос, станет ли неделя сия последней, некоторое время вызывал у Кэтрин сердцебиенье. Столь скоро прервать знакомство с Тилни – сие будет неизбывной утратою. Пока решенье висело на волоске, все счастье Кэтрин пребывало под угрозою и было спасено, едва решили, что наем комнат следует продлить еще на две недели. Кэтрин лишь краем помыслов касалась всего, что принесут ей сии дополнительные две недели, за вычетом удовольствия порою видеться с Генри Тилни. Да, раз-другой – ибо помолвка Джеймса явила юной деве, что́
