Человек споткнулся и упал. Хэтч и преследователи радостно загорланили. Но радость их была преждевременной. Человек легко вскочил на ноги, повернулся, насмешливо помахал им шапкой и в следующий миг скрылся среди деревьев.
– Чума его возьми! – вскричал Беннет. – Ну и ноги у него. Так только воры бегают, клянусь святым Бэнберием! Но вы зацепили его, мастер Шелтон. Стрелу вашу он унес с собой, но я о том не жалею!
– Но что он делал у церкви? – спросил сэр Оливер. – Боюсь, тут затевается что-то недоброе. Клипсби, добрый человек, спустись с лошади и сходи посмотри среди тисов, что там.
Клипсби отправился выполнять поручение и вскоре вернулся с какой-то бумагой.
– Это было приколото к двери церкви, – сказал он, передавая листок священнику. – Больше я ничего не нашел, сэр.
– Что? – вскричал сэр Оливер. – Клянусь могуществом церкви, да это же святотатство! Только короли и лорды имеют на это право… Но чтобы каждый оборванец в зеленой куртке вывешивал на дверях дома Божьего… Нет, это настоящее святотатство. Людей отправляли на костер и не за такие проступки. Но что там написано? Как быстро стемнело. Добрый мастер Ричард, у тебя глаза молодые, прочитай-ка мне этот пасквиль.
Дик Шелтон взял в руку бумагу и прочитал вслух написанное на ней. Это были очень грубые вирши, почти даже не рифмованные, написанные кривым почерком, с множеством ошибок. Если привести их в более-менее грамотный вид, вот что там было написано:
Четыре черных стрелы у меня за ремнем,
С ними несчастья мои помянем.
Четыре для тех четверых,
Что были причиной несчастий моих.
Одна из леса прилетела –
Глядишь, к Эппльярду уж смерть подоспела.
Мастеру Беннету Хэтчу одна,
Который сжег Гримстон дотла.
Одна для сэра Оливера Отса,
Он – сэра Гарри Шелтона убийца.
Сэр Дэниэл, четвертую жди терпеливо.
Ей-ей, как нам это дело мило!
Каждого из вас расплата ждет,
Черной стрелы скор полет.
Молитесь, молитесь, грязные воры.
И знайте, не спасут вас ни щиты, ни заборы!
Джон В-долгу-не-останусь из Зеленого леса и его веселое братство
И еще: стрел и доброй пеньки у нас хватит и для ваших сторонников.
– Где вы, милосердие и христианские добродетели? – заголосил сэр Оливер. – Этот злой мир становится хуже с каждым днем. Я на Холивудском кресте поклянусь, что не убивал этого славного рыцаря, у меня и мыслей таких не было. Душа моя невинна как у младенца! Да он и не был убит вовсе, в этом они тоже ошибаются. Еще живы свидетели, которые могут это подтвердить.
