Зато теперь, можно будет спокойно обменять, совсем не нужный нам ящик с патронами калибра 7,62х39.Случайно прихваченный вместе с другими, не оставленными гнить в холодной пещере и принесенными, правильно воспитанными, им, прапорщиком Ивановым, сознательными бойцами, в родную оружейку. (Сей камень был метко брошен в огород товарища майора, который поморщился, но промолчал). Ибо АК-74М их не кушает — хорошая, проверенная временем машинка, с откидывающимся прикладом и подствольником.
Хану досталась СВД-С, тот отнесся к новинке с подозрением, но чуть позже постреляв, одобрил. А учитывая, что она все же покороче и тот же приклад можно сложить, то даже доволен. В нагрузку ему вручили АПБ (тот же "Стечкин" только можно прикрутить глушитель), так сказать на случай ближнего боя. Все же ПБ предназначен несколько для другого.
Молоту вручили пулемет "Печенег" и АПБ для тех же целей. Правда, в этот момент опять отличился Балагур, решив пошутить. И главное над кем? Над Маратом. Тот конечно шутки понимает, но вот сегодня даже я не понял.
— Ха-ха… "Печенега" надо было Хану давать.
— Почему это? — не понял тот, с критическим видом осматривая свою новую винтовку.
— Ну как же? Хан-татарин с "Печенегом" — это же круто!
— Какая связь между тем, что я татарин и печенегами? — Марат окинул Вовку презрительным взглядом.
— Блин. Мужики, ну вы чего не догоняете? Ну, помните историю: монголо-татарское иго, орды печенегов и все на Русь? Так что предки нашего Марата ходили к нам в набеги, — довольно пояснил Вовка.
— Мой прадед с 42-го года воевал и закончил войну в Берлине, — начал заводиться Хан, наступая на Балагура. — И кровь за Русь проливал, а не наоборот.
— Мужики, я эпиграф сочинил, — радостно закричал Санек.
Все повернулись к нему, включая командиров, слегка обалдевших от происходящего.
— Какой эпиграф? — спросил, так и не понявший чего это Хан завелся, Балагур.
— На твою могилку. Вот слушайте: "Он умер молодым, потому что был дебил"! Ну как круто?
— Круто, — первым заржал Молот.
Вовка насупился, но сказать ничего не успел. Его опередил Рогожин:
— Быстров, у тебя два наряда.
— За что? — с обиженной миной на лице возопил Балагур.
— Второй за пререкание. Вопросы?
— Никак нет! Есть два наряда.
— Хаматшин, и у тебя один.
— Так точно.
— Что даже не спросишь за что?
— Никак нет. Мне и одного хватит, — философски протянул Марат.
— Вот, вот. Заодно и помиритесь. Лаки.
— Я, — откликнулся Санек.
— Выношу благодарность.
