Причем, это было помещение для рядовой публики. А с правой стороны виднелись массивные двери из резного дуба, возле которых застыли статные охранники-жандармы. Видимо, там располагались залы повышенной комфортности. Для членов царской семьи.
Народ, заполнявший пространство удивительного вокзала, находился в состоянии этакой эмоциональной приподнятости. Как бы в ожидании скорого праздника. Впрочем, то тут, то там внезапно обнаруживался некий ошарашенный гражданин, который диковато озирался по сторонам. К нему тут же устремлялась группка радостно взволнованных людей, и диковатый терял свой испуганный вид и начинал растерянно улыбаться.
«По крайней мере, на том свете мы будем не одиноки», – подумал я и тоже стал озираться.
Увы, никого из знакомых обнаружить не удалось. Никто издалека не дарил мне приязненные взгляды, никто не спешил навстречу с радостными восклицаниями. (Что, впрочем, неплохо, ведь я еще не умер!)
А вот группа граждан в темных костюмах с мрачно-сосредоточенными лицами мне не понравилась. Особенно, когда они стали вроде бы случайно, но довольно целенаправленно двигаться в моем направлении.
Полицейские? Бандиты? Я вспомнил предостережение бармена и решил не искушать судьбу. С вокзала уходить было рановато, но кто мешал мне перейти на перрон?
Зрелище, открывшееся на железнодорожных путях, умилило. Здесь стоял миниатюрный паровозик с огромной пузатой трубой, чем-то неуловимо напоминающей тульский самовар. Паровозик пыхтел, по-взрослому испуская клубы пара и дыма из трубы. Но все равно с трудом верилось, что подобный агрегат способен тащить вагоны от Москвы аж до Питера.
Впрочем, (я мысленно одернул себя) глазеть по сторонам времени не было. Нужно выполнять задание и, стало быть, срочно сообразить, где искать Юстаса. Или, за неимением такового, следы его пребывания, какие-нибудь тайные знаки… Словом, все, что каким-то образом помогло бы нам встретиться.
В том, что следы и знаки будут, я ни на секунду не сомневался. Мой напарник – человек крайне ответственный, и сам наверняка обеспокоен проблемой передачи важнейшей информации, единственным носителем которой он являлся.
Ситуация отягощалась тем, что публика вокруг была исключительно приличная, а на перроне справа и слева торжественно блистали пуговицами два рослых жандарма. И потому нигде не наблюдалось ни настенных надписей, столь обыденных в нашем мире, ни пустых бутылок (Юстас – известный пивоман), пристроенных возле урны… Непонятно вообще, как в такой обстановке могли работать секретные службы.
