— Откуда у тебя это? — с интересом спросила Рита, разглядывая маленький изящный «эриксоновский» аппарат, явно не вязавшийся с внешним видом хозяина.
— От одного клиента, — лаконично ответил Фюрер.
Рита вздрогнула и покосилась на закрытую дверь морга. Но нужно было действовать, и она набрала рабочий телефон Евгения. Не будет же мамаша его вечно держать под домашним арестом, на работу-то нужно ходить…
— Здравствуйте, Евгений, это Рита. Нам срочно нужно увидеться.
От ее голоса у Евгения, надо полагать, начался нервный припадок, но он превозмог себя и ответил:
— Я не могу… — заныл этот образец мужественности. — У меня… — Он запнулся, срочно изобретая достаточно уважительную причину.
— Я понимаю, у вас критические дни, — оборвала его Рита, — но если вы сейчас не встретитесь со мной, я немедленно свяжусь с вашей дражайшей маменькой, и мы продолжим наш последний плодотворный разговор у вас на квартире.
Евгений решил выбрать из двух зол меньшее.
— Нет-нет! — испуганно забормотал он. — Мы встретимся! Скажите, когда и где!
Евгений, как всегда, пострадал через собственное слабоволие. Чтобы избежать скандала с матерью, он согласился приехать, куда скажут, и через час уже сидел на многострадальном топчане, косился на дверь морга и с ужасом смотрел, как Рита набирает его домашний номер телефона.
— Что вы хотите делать? — ныл он. — У мамы больное сердце…
— Это у нее-то больное сердце? — не поверила Рита. — Да она всех нас переживет, у нее вообще сердца нету…
— Пресмыкающиеся очень живучи! — невозмутимо сообщил Фюрер:
— Крокодил, например, вообще до трехсот лет может дожить.
— Не смейте так о маме! — вякнул Евгений.
— Ты бы лучше о дочери вспомнил, скотина, которую твоя мамочка упекла неизвестно куда! — не выдержала Рита.
— Можно я ему плюх надаю! — азартно предложил Сережка.
— Нельзя, — серьезно возразил Фюрер. — Лучше это сделаю я.
— Это почему же лучше? — заартачился Сережка.
— Потому что это будет сведение счетов.
А если я ему вмажу, то без всякой злости, просто для пользы дела.
— Прекратить разговорчики! — рявкнула Рита голосом старшины-сверхсрочника. — Не слышно ничего… Светлана Федоровна? — Теперь голос Риты просто сочился медом. — Это Маргарита, вы меня, надеюсь, еще не забыли?
— Я тебя, стерва, никогда не забуду! — взвизгнул женский голос в трубке. — Чего тебе надо? Ведь я сказала, чтобы ты больше нам не звонила!
— Как хетите, — проворковала Рита. — Я могу повесить трубку, но тогда вы не узнаете, где сейчас ваш обожаемый сыночек и что с ним делают.
