— Из этого дома можно выйти на другую сторону. Там мы ни с кем не столкнемся.
Он спустился на первый этаж и толкнул обшарпанную дверь под лестницей, которую Рита приняла за вход в подвал или бывшую дворницкую. За этой дверью оказался низкий сводчатый коридор, который привел их к выходу на соседнюю улицу. Рита остановила частника, Сергей назвал адрес:
— Московский проспект, возле «Электросилы». Там больница имени Третьего Интернационала.
— Знаю, — кивнул немногословный седоватый водитель, — она теперь имени святой Евфросиньи.
Машина помчалась по ночному городу. Доехали до места. Сережа пошел вдоль высокого бетонного забора больницы. Завернув за угол, он указал Рите на довольно широкую щель:
— Ну, Ритка, ты нетолстая. Пролезешь… — и нырнул в темный лаз.
Рита, плюнув на Маринкин костюм и приличия, последовала за ним. За забором они еще некоторое время шли между темными больничными корпусами, пока не приблизились к одноэтажному неказистому дому, стоявшему чуть на отшибе. Сережка подошел к окну и постучал в него условным стуком.
Дверь приоткрылась, и хриплый заспанный голос недовольно произнес:
— Кого черт принес посреди ночи?
— Свои, Фюрер, — отозвался Сережка. — Друзей не узнаешь? Пусти нас с сестрой переночевать, у нас проблемы.
— А, это ты, Серый!
Дверь распахнулась шире, и они вошли внутрь.
В доме было темно, и сначала Рита ничего не смогла разглядеть, но зато в нос ей ударил отвратительный тяжелый запах, ядовитый и удивительно знакомый, вызывающий воспоминания о чем-то очень неприятном…
— Чем это пахнет. Сережка? — спросила Рита вполголоса. — Куда ты меня привел?
— Я тебе говорил — не пугайся, — с дурашливым смешком отозвался Сергей, — сейчас Фюрер свет включит…
Хозяин действительно щелкнул выключателем, и помещение залил мерцающий свет люминесцентных ламп.
Рита обмерла: огромная комната была заставлена металлическими столами, на которых, заботливо укрытые простынями, лежали покойники.
— Господи! — вскрикнула Рита. — Что это?
— Морг, — невозмутимо ответил негодяй-племянник.
— Сестра, говоришь? — недоверчиво осведомился хозяин.
Рита наконец разглядела его. Высокий, рыхлый, с нездоровым бледным лицом и длинными сальными волосами, он производил удивительно неприятное впечатление. Рваные, неаккуратно залатанные джинсы с бахромой понизу и серый мятый халат довершали его облик.
— Сестра, говоришь? — повторил Фюрер. — Ну-ну… Нервная она у тебя.
Повернувшись к Рите, он представился:
— Эрик. Я здешнюю публику сторожу. Ты их не бойся, они совершенно безобидные. Самая лучшая компания: вреда никакого, лежат себе тихо, если им что-нибудь говоришь — внимательно слушают. Лучше, чем живые. Живые — те все время перебивают, и вечно от них какой-нибудь пакости ждешь.
