— Эк они дружно перемигиваются, — подошел дед. — Опять мозговой центр отказал?
— Да, — сказал Ярцев, снимая сигнал. — Влажность.
— Конечно, — ворчал за спиной Алик. — От влажности все произойти может. Я вот рассказ читал, так там жена мужу изменила из-за влажности. Там и присказка была: «Эка важность — виновата влажность».
— Нам бы только температурку выхлопа видеть, — попросил дед. — Можно так сделать? Пусть только температуру показывает, а остальное не надо.
— Не получится, Василий Кириллович. КЭТ не такая, ей либо все — либо ничего. Я ей всерьез займусь, — пообещал Ярцев.
— Это, конечно, не к спеху, — словно извиняясь, сказал дед.
Ярцев потому и не приступал к ремонту КЭТ, что заниматься ею надо было всерьез, не отвлекаясь на другие работы, ежедневно и методично проходя по ее цепям, проверяя запутанную ее электронику. Последние дни он подчищал заведование, форсировал график ремонтных работ, чтобы освободить для нее время, но дальше тянуть было нельзя. Ошибки накапливались, наслаивались друг на друга. Еще немного — и вся система будет погребена под грузом собственных ошибок. Что делать, нет в системе надежности, сделана она без учета конкретных условий, а в принципе-то, по заводским рекомендациям, электромеханик вообще ее чинить не имеет права.
— Вот это да! Кто идет-то к нам! — присвистнул Алик Сивцов, кого-то разглядывая через стеклянную переборку.
Высоко в шахте машины порхала по трапам фигура в тропической форме. Ярцев узнал старпома.
— Ну вот, дождались, — сказал Алик, с укором глядя на Ярцева.
Перед площадкой центрального поста старпом остановился, посмотрел на свои ладони, одернул отглаженную куртку и решительным твердым шагом направился к дверям. Так и по ЦПУ, по центральному посту, он шел, целеустремленный, аккуратный, собранный, поводя плечами, на которых сверкали свежие погоны.
А мотористы были в мятых, заляпанных маслом ковбойках, в рабочих ботинках — гадах, в которых нога хорошо защищена, в брюках из плотной ткани, не шибко элегантных и чистых — словно рыбка золотая в стаю пескарей впорхнула.
Лицо деда расплылось в широкой улыбке:
— Альберт Петрович, какими судьбами?
Старпом обронил короткое «здраст» и недовольно оглядел машинный народ. Недовольство его можно было понять. Который раз уже первая вахта срывала ему распорядок утренних работ. Как только заступал четвертый механик, так начинались проблемы: «воды дать не можем», «пара дать не можем», «питания нет». Старпом подозревал, что Сивцов умышленно создает ситуации, которые мешают ему, молодому старпому, нормально работать. Был у него повод так думать. В одной каюте, где пересекались их интересы, Сивцов во всеуслышание заявил, что главное на судне — машина и, что бы мостик про себя ни думал, в конечном счете от машины зависит, как будет работать судно.
