В театре и кино | страница 24





Анна – А. Ларионова, Князь – А. Н. Вертинский


Подтверждение правомерности такого решения я нашел в уже упоминавшейся статье «Правды», подводившей итоги оживленной дискуссии которая развернулась в печати вокруг фильма «Анна на шее». В статье этой, между прочим, было сказано: «Чехову свойственны не только улыбка, но и сарказм, не только штрихи полутеней, но и гротеск… Работая над текстом рассказа для собрания сочинений, автор рядом добавлений обострял именно сатирическую обрисовку образа Модеста Алексеевича. Не следует пугаться щедринских мотивов, неверно целиком противопоставлять творческую манеру Чехова сатире Салтыкова-Щедрина».

Впрочем, все это уже давно отшумевшие страсти. Лучшим, самым объективным критиком фильма, как это всегда бывает, стало время. Мне приятно, что картина «Анна на шее» не забыта, что она продолжает появляться на экранах телевидения и кинотеатров.

И на всю жизнь остались мне дороги слова, сказанные позже об этой моей работе незабвенным Михаилом Ильичом Роммом. Я позволю себе привести их здесь. Вот они:

«Приходится только удивляться, как сумел Анненский после десятилетнего вынужденного молчания (имеются в виду годы малокартинья. – Ред.) сохранить такой темперамент, что фильм его искрится и пенится, как шампанское».

Княжна Мери

Экранизация лермонтовского романа «Герой нашего времени» была моей давней мечтой. В 1954 году я смог, наконец, приступить к ее воплощению. Я выбрал повесть «Княжна Мери»; она, как мне думается, идейная сердцевина романа. В длительной, но увлекательной работе над сценарием я стремился возможно полнее и точнее передать мысли автора, передать языком кино избранную им форму повествования.

Фильм начинается с эпизодов в крепости, куда Печорина сослали за дуэль с Грушницким. Мы стремились раскрыть духовную жизнь героя, его беспощадный самоанализ. Нас интересовала в первую очередь, говоря словами Лермонтова, «история души человеческой». Ей мы подчинили все другие – более частные задачи. Они как бы подготавливали заключительные эпизоды фильма – беспощадную горькую исповедь героя: «Я, как матрос, рожденный и выросший на палубе разбойничьего брига: его душа сжилась с бурями и битвами, и, выброшенный на берег, он скучает и томится… он ходит целый день по прибрежному песку, прислушивается к однообразному ропоту набегающих волн и всматривается в туманную даль: не мелькнет ли там… желанный парус…»

Эти слова – внутренний монолог героя – звучат за кадром, а в кадре мчится бричка на фоне кавказских гор, окутанных грозовыми облаками. Так образно раскрывается одна из главных тем творчества Лермонтова – тема «Паруса»: