Щербак уже закатил БРДМ, окрашенный в зеленоватый пятнистый цвет, на грузовую платформу, и протирал тряпкой ветровое стекло машины, и без того идеально чистое.
Михайлов, пожилой механик, нетерпеливо переминался возле платформы. Завидев Левченко с Васильевым, он заволновался.
– Давайте, хлопцы! Сколько вас ждать!
И убежал в аппаратную.
– Опаздываете, голубки… – Щербак глянул на парочку мельком.
– Да пошел ты… – проворчал Димка, открывая дверцу БРДМ.
Он сел рядом с водителем на переднее сиденье. Антон примостился сзади, у пулеметной турели.
Раздалось гудение, лязгнула лебедка, платформа ожила и начала движение над рекой. Всего несколько минут, и платформа мягко стукнула о причал между Английской и Адмиралтейской набережными. Недолгая переправа через реку кончилась. БРДМ, тихо шурша покрышками, съехал с платформы, которая через минуту начала плавное движение обратно в сторону Васильевки.
Город безмолвствовал. Желто-серые опустевшие коробки домов скорбно мокли под затяжным питерским дождем – низко нависшие пепельные небеса оплакивали умирающее человечество. Однако, город не походил на гигантского поверженного великана, или на безжизненные древние руины. Нет, правильнее было бы назвать его одной огромной ловушкой, раскинувшей манок на многие километры и поджидающей жертвы. Здесь все же была жизнь, установившая для всех живых существ новые, звериные законы. Охотник или зверь – две категории, на которые делились животные, обитавшие в городском заповеднике…
Здесь, в городе, Дима был в своей стихии. Он знал каждую улицу в центре Питера и сразу взял командование в свои руки.
– Так, Серега! Давай дуй по Декабристам, потом не пересекая реку, свернешь на набережную Мойки и дальше по Фонарному езжай. По Вознесенскому не проедем, там стены двух домов обвалились на мостовую, лучше объехать. После Грибоедова снова поедешь по Вознесенскому, потом на Московский свернешь. Вроде там нормальная трасса.
Щербак глянул на него недовольно, но ничего не сказал. Васильев лучше знал дорогу, часто бывал в разведке.
Машина двигалась небыстро , объезжая кучи мусора и ржавые остовы автомашин, которыми в изобилии были завалены мостовые. То и дело колеса хрустели, раздавливая очередной скелет. Люди, животные- трупы лежали на каждом шагу…
Антон содрогнулся, разглядывая Исаакиевский Собор в левое обзорное окно. На площади Декабристов перед по-прежнему величественным, но каким-то уж очень серым и мрачным зданием, возвышались несколько рядов виселиц с болтающимися в них мумиями. У входа на в Собор на ступенях лежало множество дочиста обглоданных желтоватых скелетов. Антон отвернулся. Его замутило от этого зрелища.
