На вокзал погоня прибыла поздно – состав уже начал набирать ход. В одном из окон купе первый секретарь увидел Красносеева. Тормашкин метался по перрону, словно теннисный мяч по грунтовому корту. Он пытался запрыгнуть в вагон, но проводницы, следуя инструкции, уже закрыли все двери. Зеленая железная змея, весело стуча своими составляющими, выскользнула из рук первого секретаря вместе с приличной суммой денег. Что-либо изменить в печально складывающихся обстоятельствах Тормашкин был не в силах, и это его, мягко говоря, расстраивало.
Там же на перроне Григорий Петрович столкнулся с высоким сутуловатым парнем, имеющим обезьянье лицо. Это был Юра, племянник Тормашкина, обладатель прозвища «Гагарин». Как-то, когда Юра еще учился в начальной школе, учительница сказала ему: «Будешь, Юра, учиться хорошо – станешь героем, как твой знаменитый тезка». «Это кто еще?» – хмуро спросил он. «Космонавт Юрий Гагарин». «Не хочу». «Почему?!» «Он плохо кончил». После этого случая кличка «Гагарин» навсегда заменила ему имя.
Гагарин был коротко острижен и имел за спиной походный баул.
– Гагарин, привет!
– Здравствуй, дядя!
– В поход собрался?
– Пришел.
– А где был?
– На зоне.
– ???
– Откинулся я.
Тормашкин вспомнил, что не видел племянника, с которым мало общался, года два-три.
– Так, так… Значит, ты сейчас, выходит, ничем не занят?
– Выходит, так.
– Отлично! Поехали со мной. Поможешь мне в одном деле.
«Как все неожиданно усложнилось. Тут без помощи мне явно не обойтись», – думал Григорий Петрович.
– А домой?
– Еще успеешь. Садись в машину. Вова, едем на станцию Кудаково – там первая остановка поезда. Только очень, подчеркиваю, очень быстро.
Шофер решил сегодня ничему не удивляться, а молча делать свое дело. Он позволил себе только одно замечание:
– Туда дорога очень плохая.
– Можешь угробить машину, я разрешаю. Но в Кудаково мы должны прибыть раньше поезда!
На заднем сидении устроился гориллообразный Гагарин. Он положил баул на колени и принялся рассматривать быстроменяющийся пейзаж за окном. После колонии даже простое наблюдение за природой приравнивалось для него к просмотру голливудского блокбастера.
В это время на нижней полке купе нервно ерзал Красносеев. Он видел на платформе взъерошенного Тормашкина.
– Устроит погоню. Надо что-то предпринять.
– Кто устроит? Какую, Борисыч, погоню? – робко спросил Потапыч. Он слегка заискивал перед вторым секретарем, желая укрепить свое место в составе экспедиции.
– Тормашкин.
