– Пожалуйста, подпишите нам пластинку!
Оробевшие супруги почтительно склонились перед Одетт. Повар надел по такому случаю белоснежный фартук и парадный колпак, а его жена где-то за кулисами поспешно вытащила из пластикового чехла приличный серебристо-серый строгий пиджак. Звезда встретила их с распростертыми объятиями. Для нас, артистов, зрители – самые значимые люди на свете. Публика прежде всего, так ведь? Постановщик закивал, забормотал: понимаю, согласен, однако мы еще ни о чем не договорились, наш спектакль… Она оборвала его:
– Зрители куда важней!
Поднялась, обняла их. Улыбки, поцелуи, фото с мёсье, фото с мадам, эй, официант, сфотографируйте нас, пожалуйста, всех вместе! Благодарю вас, нет, это мы должны, поверьте, я так счастлива, для нас такая честь… Одетт снова села, положила перед собой пластинку, чтобы поставить автограф: «Арману и его милой жене с дружеским приветом, Одетт». Стандартная формула, всегда идущая от сердца, как она уверяла его и весной, и только что за ужином. Посетители подходили по двое, по трое, и вскоре вокруг их столика столпилось столько людей! Каждый хотел прикоснуться к ней, поцеловать, рассказать о себе все-все, рассмотреть ее поближе, привлечь к себе внимание. Она сама умела ставить спектакли и не жалела на это времени и сил, что бы там ни говорил придира-постановщик!
Одетт сияла, фанаты отражали ее свет. В конце концов она ушла с какой-то парой под ручку, покинула нашего героя, даже не вспомнив о нем.
Он не ожидал ни одного из сюрпризов того вечера: ни великолепного one woman show[63], ни бесцеремонных замечаний, капризов, вероломства в их совместном творчестве, ни странного, без предупреждения исчезновения главного действующего лица в финале…
Одетт давно ушла, а постановщик долго еще сидел неподвижно за разоренным столиком, наедине с недоеденным десертом, холодным кофе, смятыми салфетками и неоконченным разговором.
Их куцые репетиции начнутся завтра, однако от его сценария уже сейчас ничего не осталось. Знакомый голосок надсаживался: «Отмени спектакль! Разорви контракт!» Он молчал в ответ.
Снаружи завывал ветер, шумели волны, моряки не зря предсказывали бурю. Старый морской волк Жилу, давний его приятель, предостерегал:
– В полнолуние и новолуние самый сильный прилив – жди шторма!
За 11 дней до премьеры
На следующее утро постановщик ехал в Театр на первую репетицию. Живот подвело от страха, в голове гудел рой тревожных недобрых мыслей. Знаменитость одним своим присутствием подавляет тебя, неважно, уверен ты в себе или нет. И как на грех, когда он и так почти без тормозов…
