В разговоре Одетт упомянула композицию из своего репертуара. И сейчас же вскочила, заиграла на воображаемом аккордеоне. Принялась перебирать пальцами на уровне груди, будто и вправду выступала на сцене. Запела на разные голоса, изображая целый оркестр. Блестящая импровизация!
Поскольку Одетт встала из-за стола, официант решил, что пора убрать ее тарелку. Неслышно подошел и осторожно потянулся за ней, боясь помешать. Одетт мгновенно умолкла и обернулась к нему:
– Этого мальчишку отправьте назад, в школу гостиничного персонала!
Решительно отобрала у него тарелку, водрузила ее перед собой и продолжила свое вокальное пояснение в полный голос, безошибочно взяв следующую ноту, словно ее и не прерывали.
Несчастный официант не знал, как поступить: уйти, остаться, подождать, пока мадам допоет, но ведь блюдо уже остыло, хотя она велела сама… Он окончательно смешался, покрылся испариной от смущения. Тут Одетт села и убедилась, что все и вправду остыло. Почему тарелку не унесли? Нынешняя молодежь вообще ничего не знает и не умеет! У нее достало совести снова крикнуть:
– Прочь! Возвращайся в школу!
Официант опрометью бросился на кухню.
Звезды несправедливы. Нет, неверное утверждение. Скорее так: они правят нами, не задумываясь, что справедливо, а что – нет.
Не успел бедняга скрыться из виду со злополучной тарелкой, как ее величество Одетт уже рассказывала новую историю (еще одна особенность звезды: она внезапно нападает на вас и тут же забывает об этом).
– Как-то раз мне позвонил один друг. Очень состоятельный человек, абсолютно слепой. «Одетт, приезжай немедленно, я тебя жду!» – «Постой, я была у тебя вчера, принесла продукты, приготовила ужин». «Помощь мне не нужна. Я не для того тебя зову. Говорю же, срочно приезжай! Сию минуту!»
Одетт явно нравилось повелевать и приказывать. «Исполнить мигом, без рассуждений!» Бог и Музыка тоже это любят.
– Пришлось подчиниться. Если в тебе нуждаются, поспеши на зов. Слепой сам открыл мне дверь – ничего удивительного, ведь он знал свой дом наизусть, прожил там сто лет, так что встретил меня без труда. И с порога сунул мне в руку красивые дорогие швейцарские часы с эмалевым браслетом, такие тогда тысяч шесть франков стоили – роскошный подарок. Слепой говорит: «Это тебе. Я давно хотел тебя как-нибудь отблагодарить». А я в ответ: «Не возьму, не нужно мне подарков, я не ради корысти стараюсь. Если я надену эти часы, люди подумают, будто я тебе помогаю, только чтобы что-нибудь выманить». Отказалась наотрез, так-то вот. Слепой поневоле спрятал часы в карман. Но я не хотела его обидеть, а потому один подарок все-таки приняла: плитку шоколада из холодильника.
