Вскоре Нэйл снова поднялся наверх и спустился, спотыкаясь, страшно взволнованный.
— Ей очень плохо! Просит позвать доктора Беренсена!
— Ну и позвони ему.
— Я… лучше вы. Так он придет быстрее.
Доктор Беренсен провел у Цинтии долгое время. Капитан ждал и ждал его, мрачнея все пуще. Нэйл беспокойно слонялся по комнатам, молча страдая от приступов страшного, бессмысленного отчаяния. Наконец доктор спустился вниз, шагая с суровой профессиональной решительностью.
— Как она, Генри? Что с ней?
Доктор Беренсен молча миновал его, направился к телефону. Капитан ушам своим не поверил, услышав, как он требует немедленно прислать сиделку.
— Что с ней, Генри? Она очень больна?
— Я должен вернуться к ней, — отрывисто сообщил доктор Беренсен.
На миг Капитан ошеломленно замер. Но затем бросился к нему, схватил за руку:
— Что это значит, Генри? Черт! Скажи мне, что с ней!
Отчаяние, с которым Капитан вцепился в него, смягчило доктора.
— Она очень больна, Эндрю. Возможно, придется отправить ее в больницу.
— В больницу? — испуганным эхом повторил Капитан. — Но что с ней?
— Заражение, и очень серьезное, — ответил доктор Беренсен. — Что-то вроде сепсиса.
Пришибленный этим известием, Капитан отвернулся от него и поплелся в дальний конец гостиной. Секунду спустя из темноты выплыл и резко затормозил в двери Нэйл. Пальцы его крупных ладоней мелко дрожали.
— Он сказал вам?
Капитан кивнул.
Нэйл шагнул вперед.
— Я хочу, чтобы вы знали, — произнес он, — тут нет моей вины. Я был согласен на все.
Капитан смотрел на него тусклыми, непонимающими глазами.
— Я знаю, вы мне не верите, — жалким голосом продолжал Нэйл. — Да, наверное, оно и не важно. Но идея принадлежала Цинтии. Она сама этого хотела.
Он вдруг умолк, потом спросил:
— Что сказал вам доктор Беренсен?
Капитан отвернулся от него, мрачно уставился на красный ковер.
— Сказал, что Цинтия очень больна, — монотонно сообщил он, — что, возможно, ее придется положить в больницу.
— О-ох, — простонал Нэйл, а затем почти неслышно пробормотал что-то и снова беззвучно уплыл в темноту.
Была почти уж полночь, когда доктор Беренсен, собравшийся наконец уйти, сказал Капитану, что его хочет видеть Цинтия.
— Генри!
— Поднимись к ней, Эндрю, я сделаю все, что в моих силах.
В комнате Цинтии было тихо. Медицинская сестра, женщина примерно тех же, что Цинтия, лет, с уверенным взглядом и резкими, твердыми чертами лица, молча сидела в углу. Цинтия с отсутствующим видом смотрела в потолок. Вены ее рук отливали яркой, поблескивавшей голубизной, хрупкие пальцы лежали на одеяле неподвижно, точно павшие солдаты.
