Сказать, что он многое узнавал из читаемых книг, нельзя, поскольку Капитан изменял согласно собственному вкусу едва ли не каждый прочитанный факт. Италия стала для него страной праздников и мандолин, где единственным средством передвижения были гондолы. Испания лишилась угольных шахт, вся поросла цитрусовыми рощами, а женщины ее оказались настолько же плодовитыми, насколько плодородной была испанская земля, — темноволосые, темноглазые, все до одной красивые, трепещущие от страсти и падкие до здорового, неискоренимо языческого блуда.
Странствия Капитана все продолжались, теперь он ставил выше всех прочих судов «Королеву Елизавету» — не за одни присущие этому лайнеру достоинства, но и по причине порождаемых его названием исторических ассоциаций. Определения елизаветинцев как «расы гигантов, уничтоженной Потопом» Капитан ни разу не слышал, однако согласился бы с ним всецело, а имена Шекспира, Чосера, Мильтона, Релея, Байрона, Дрейка и Ньютона звучали для него как хвалебные песни.
Конечно, война все изменила. Услышав зов долга, Капитан сразу понял, что должен делать, и сделал это без колебаний. Он записался в торговый флот и начал, вопреки советам его брокера, продавать свои ценные бумаги и покупать военные облигации.
То были тяжелые для Капитана годы — годы, в которые плавание до Мурманска занимало больше времени, чем полет на Марс. Судно его торпедировали снова и снова, всего насчиталось восемнадцать кораблекрушений, а однажды, после того как его спасательный плот целых три дня проносило по волнам во время шторма, когда не было видно ни зги, Капитан слег с острым несварением желудка.
— Жареные устрицы, — недовольно бурчал доктор Беренсен, пребывавший в настроении кислом и ворчливом. — Когда ты наконец повзрослеешь?
— Слишком много воды, — объяснил Капитан.
— Это ты о чем?
Капитан подавил улыбку, настроение у него было теперь, когда самые серьезные его страхи рассеялись, превосходное. Поглаживая розовым мизинцем белые усы, он лежал, накрытый одеялом, в постели и выглядел в темно-синей пижамной паре франтовато и нарядно.
— Слишком много воды, — повторил он. — В ней вся и причина.
— Вода тебе навредить не может. В отличие от того, что ты ешь. Надо быть поосторожнее, Эндрю.
— Нет, дело именно в воде, — весело настаивал Капитан. — Ледяная вода для человека моих лет не шутка.
— Ну так не пей ледяную воду, — сказал доктор Беренсен. — И не ешь жареного. А сейчас поспи. Я приду завтра.
