— Цена все время меняется, Мило. По большой. А газ, который из нее получают, стоит еще дороже. Сейчас один ее грамм идет примерно за тридцать тысяч долларов. Но дело вовсе не в этом.
— Грамм — это сколько?
— Около одной тридцатой унции. Но дело вовсе не в этом.
— Тридцать тысяч долларов за одну тридцатую унции? Ничем не хуже наркотиков, а? — Мило произнес это, задумчиво вглядываясь в некую даль, каждый карий глаз его смотрел в свою сторону, а усы подергивались в такт беззвучной каденции сосредоточенного внимания. — А спрос на тяжелую воду большой?
— Она нужна каждой стране. Но дело совсем не в этом.
— Где ее используют?
— Главным образом в ядерной энергетике. И в атомных боеголовках.
— Так это даже и лучше наркотиков, — зачарованно произнес Мило. — Ты мог бы сказать, что производство тяжелой воды — это развивающаяся индустрия, ни в чем не уступающая незаконной торговле наркотиками?
— Я не назвал бы производство тяжелой воды развивающейся индустрией, — покривившись, ответил Йоссариан. — Однако речь не о том. Мне необходимо выяснить, где он, Мило.
— Где кто?
— Тапман. Я с тобой о нем говорю. Он служил в армии капелланом, вместе с нами.
— Я с кем только в армии не служил.
— Он дал тебе хорошую характеристику, когда ты едва не загремел под трибунал, разбомбив нашу авиабазу.
— Мне кто только хорошие характеристики не давал. Тяжелая вода? Да? Так она называется? А что за газ?
— Тритий. Но дело совсем не в этом.
— Да. Пожалуй, она может представлять для меня интерес. Кто ее производит?
— Капеллан Тапман, к примеру. Мило, я хочу отыскать его и вернуть домой, пока с ним чего-нибудь не случилось.
— А я хочу помочь тебе отыскать его, — сказал Мило, который уже успел внедрить одного из своих директоров по маркетингу в команду, проводившую секретные проверки и допросы капеллана.
— Как тебе это удалось? — изумленно спросил Йоссариан.
— Пустяк дело, — ответил Мило. — Я просто сказал, что этого требуют национальные интересы.
— А они этого требуют?
— Что хорошо для «МиМ. ПиП», хорошо и для нации, ведь так? — ответил Мило и немедля укатил вместе с Юджином Уинтергрином в Вашингтон, на вторую презентацию задуманного им нового засекреченного бомбардировщика, который летал быстрее звука, не производил никакого шума и всегда оставался невидимым.
