— Сам не пойму. Выходит, так и есть, фокусник. Сижу я здесь, скучаю, едва не задремал. Дай-ка, думаю, порепетирую какой-нибудь фокус, хоть повеселю ребят. Взял наш флаг…
С этими словами он спрятал горбушку за спину и протянул руку за белой Санькиной рубахой, лежавшей на случай появления парохода в корнях сосны, стряхнул, чтобы показать, что ничего в ней не спрятано, выставил колено, сдул с него пыль и, отсчитав раз, два, три, накрыл рубахой.
— А потом представил под ней хлеб. Надо было, конечно, целую булку представить, да я сплоховал. И что бы вы думали?
Он сдернул рубашку — на колене лежал кусок хлеба. Санька так и подскочил:
— Ну-ка, ну-ка, покажь! Да откуда же он взялся?
— Фокус!
— Ладно, кончай придуриваться, — насмешливо сказал Рудик. — А то уронишь, тогда будет фокус. Он же из-за спины ее вытащил. Ту же самую горбушку.
— Так это сейчас из-за спины. А в первый раз откуда?
— Вот и говори, откуда, не морочь голову.
— В телогрейке была, в кармане, — вздохнув, нехотя признался Цырен. — Я как увидел, чуть в Байкал не свалился.
— Странно, — покачал головой Рудик. — У меня, например, привычки нет куски в карман складывать.
— Так это я… — сам себе не веря, вспомнил Санька. — Вечером, накануне отъезда, собрался пожевать, а вы позвали…
— Вот повезло! Может, у тебя еще что-нибудь припрятано?
— Да не томи ты, дели на три части! — взмолился Санька.
— Не на три, а на четыре, — строго поправил Цырен. — Четвертая будет НЗ. Мало ли что еще может случиться. — И, нюхнув свою порцию, с пафосом произнес: — Вороне где-то бог послал кусочек… хлеба!
Однако завтрак оказался таким скудным, что лишь раздразнил аппетит. Чтобы отвлечься, надо было заняться чем-то.
— Ну что, Санька, позавтракали, теперь и поработать не мешает. Давай-ка измерим высоту пещеры да нанесем на план.
— Валяйте, валяйте, — снисходительно поддержал Цырен. — Чем бы дитя ни тешилось…
Высоту пещеры в центре свода на глазок определили в шесть метров. Но вдоль стен хотелось измерить поточнее. Рудик держал коптилку, а Санька, используя едва заметные выступы и трещины в породе, взбирался под потолок. Попыхтеть пришлось изрядно, и Рудик засомневался: работа, в сущности, бесполезная, может, бросить? Но тут Санька, только что взгромоздившийся на очередной выступ, оказался на полу. Рядом навалило порядочную горку земли.
— Вот черт! И чего это она обвалилась, отсырела, что ли?
Рудик поднес факел к стене — пламя затрепетало и погасло.
— Зачем потушил? — рассердился Санька, ощупывая в темноте зашибленную коленку.
