Это пошло с тех пор, как дед рассказал ему одну легенду… Цырен даже спать стал плохо, говорил дед, метался во сне и что-то выкрикивал. Но теперь прошло много лет, Цырен успокоился и спит — дай бог всякому, а пещеры до сих пор снятся. Вот и сейчас снится закопченный древним очагом свод, череп первобытного человека, и все растущая горка находок у ног, и Рудик, который что-то говорит…
— Батарейка, говорю, села, а ты ничего не слышишь. Что, до ночи будем здесь копаться?
Значит, это все-таки не сон! Значит, на роду ему было написано найти жилище древнего человека. Так что, может быть, сегодняшнее открытие — только начало…
— Все понимаю, — задумчиво говорил Санька, вертя в руках кремневый скребок. — И как они рыбачили, и как охотились, и как своих божков задабривали. Одного не понимаю: как они влезали на такую верхотуру? Да еще с добычей?
Цырен сел, почесал макушку.
— Наверное, половчей нас с тобой были. Я вот другого не понимаю: зачем они именно здесь поселились? Неужели другого места не нашли? Ну хорошо, если они такие бравые альпинисты, — вода рядом, рыба рядом. А охотиться? Не обойдешься без лодки…
— Стало быть, в другом месте пещер не было, — ввернул Рудик. — К тому же здесь безопасно. Ни дверь, ни враг не нападет.
— И все-таки тут что-то не так…
ЖАЖДА
К полудню они почувствовали жажду, такую нестерпимую, что из-за нее пропал не только аппетит — всякий интерес к дальнейшим раскопкам. Удивительные орудия каменного века, так и не разобранные, даже не рассмотренные толком, ненужной кучкой легли в угол пещеры. Прожив всю жизнь на Байкале, ребята никогда не думали, что можно мечтать о воде. О кружке обыкновенной холодной воды. А безбрежная чаша Байкала лежала перед ними и дразнила — только руку протяни и пей.
— Самое большое на планете хранилище пресной воды, — отворачиваясь, пробормотал Цырен.
— Значит, без пищи можно прожить тринадцать суток. А без воды? Кто знает, сколько без воды? — спросил Рудик, во всем любивший точность. — Двое? Трое?
Санька лежал на траве, глотал густую клейкую слюну и мысленно перебирал все известные ему способы добывания воды.
Вот они с отцом в тайге. Отец разводит костер за выворотнем, туго набивает снегом котелок и вешает над пламенем, а когда вода закипает, кидает в нее кусочек кирпичного чая… Вот они бегут гурьбой по улице поселка, мальчишки и девчонки их класса, и сшибают с крыш длинные хрустальные сосулины. Во рту у каждого, как леденец, морозный кусочек льда. Пацаны догоняют девчонок, суют сосульки за шиворот, девчонки визжат. Санька тоже гонится за Валюхой, в руке ледяная морковка. Валюха останавливается, смотрит притворно-умоляющими глазами, заранее ежится: «Санечка, ты же сознательный!»… Вот они садят картошку. День не по-весеннему жаркий, во рту пересохло, а воды нет. Гринька, братец, изнылся, домой просится. Отец с тревогой поглядывает на небо, по которому ползет лохматая туча. И только они решили непременно закончить до грозы, как вдарит ливень! А Гринька, шельмец, дождевик на кустике растянул, сам от дождя спрятался, голову выставил — и струйку ртом ловит… Конечно, если бы дождь пошел, уж они сумели бы запастись водой. Но дождем и не пахнет. Какие же еще способы существуют? Неужели никаких?
