— Если коротко, сегодня утром у меня был разговор с Мюрреем. А вечером он набросился на Тесс.
— Что?
— Так и было. — Тесс заключила в ладони его лицо. — Но со мной все в порядке, это ерунда.
Тут он увидел, что на щеке у нее синяк, одна бровь распухла.
— Ерунда? Да ты сама на себя посмотри! А шарф зачем?
Она дотронулась до шарфа, прикрывавшего шею, потом медленно стянула его, обнажив страшные багровые пятна.
— Господи, что он с тобой сделал!
— Первым делом ее должен осмотреть врач, — сказал Квентин. — У нее есть еще синяки. В основном на ребрах.
— Господи. — Питер попытался поймать ее взгляд, чувствуя, как в груди закипает гнев. — Я убью его. Возьму револьвер и пристрелю. Прямо сейчас.
— Питер, не надо, прошу тебя. Лучше присядь. Это не все.
Она рассказала, что Брендан вернулся домой к ночи, пьяный и буйный.
— Ты меня продала! — орал он. — Продала этой суке Кредо!
Она не могла понять, что он имеет в виду.
— Брендан, что ты, я ничего не делала.
— Не лги! — заорал он. А потом вдруг бросился на нее, схватил обеими руками за горло. Она пыталась вырваться, но была совершенно беспомощна, дыхание перехватило, надвигался обморок, и тут он притянул ее к себе и прошипел: — Я с ним разобрался, и с тобой разберусь. А еще я разберусь с твоим дружком-летчиком — думаешь, я ничего не знаю? Со всеми разберусь.
После этого он швырнул ее на пол и начал пинать ногами, а потом, хрипло дыша, вывалился вон.
В комнате Квентина повисло молчание. Питер, совершенно ошеломленный, потерял дар речи.
— Ты должна от него уйти, — прошептал он. — Я тебя спрячу.
— Простите, но это невозможно, — вмешался Квентин. — Гибсону известно о ваших отношениях. Похоже, кто-то доложил. Суть вот в чем: либо вы перестаете встречаться, либо тебя отчисляют из эскадрильи, Питер.
— Хорошо. Пусть отчисляют.
— Нет. — Тесс встала рядом с ним на колени. — Ты сам этого не хочешь, Питер, и мы договаривались о другом. Помнишь? Мы решили, что ты выполнишь это задание, а потом мы вместе уедем.
Питер покачал головой:
— Тогда было одно, теперь — другое.
— Ладно, но ты сам подумай, — продолжал Квентин. — В Шестьсот семнадцатой осталось всего двадцать экипажей. Если ты уволишься, будет девятнадцать. Тем самым ты подвергнешь остальных еще большей опасности. Ты на это согласен?
— Да мне плевать. Тесс мне важнее.
— Не плевать. И Гибсону не плевать. Он сказал — ты один из лучших. Сказал, что, не цени он тебя так высоко, давно бы уже выгнал.
— Подумай о своем экипаже, — поддержала Квентина Тесс. — Они столько вложили в эту работу.
