Париж в 1814-1848 годах. Повседневная жизнь | страница 79
«Говорят, что игорные откупщики явились к г-ну Делаво в особняк с пятью тысячами франков. Он спросил, что это значит; откупщики ответили, что таков обычай. Г-н Делаво отвечал, что не принимает ничего, кроме жалованья, и что впредь освобождает этих господ от подобной дани, унизительной для того, кто ее не отвергает. Конечно, – продолжает Вьенне, – досадно, что приходится хвалить человека за такие слова, но уверяют, что предшественник Делаво, г-н Англес, подобной щепетильности не выказывал». Впрочем, как бы честен ни был Делаво, какие бы полезные действия он ни предпринимал, ему пришлось оставить пост префекта сразу после того, как 6 января 1828 года правительство Виллеля сменилось более либеральным кабинетом Мартиньяка. Существует версия, что новый глава кабинета предлагал Делаво не уходить, но тот счел своим долгом добровольно отправиться в отставку вслед за политическими единомышленниками.
Новый префект полиции, 41-летний Луи-Морис Дебеллем, был профессиональным юристом: он начал карьеру в 1810 году адвокатом, а в 1826 году был уже королевским прокурором первой инстанции в парижском суде. Если верить его биографу, Дебеллем вовсе не хотел становиться префектом полиции, но был вынужден смириться с неизбежностью, так как Мартиньяк «авансом» поместил на страницах «Монитёра» извещение о его назначении. До этого Дебеллем в качестве королевского прокурора участвовал в процессах против оппозиционных газет, но на посту префекта полиции проявил себя как человек не только умный и порядочный, но и хорошо понимающий важность умело поданной газетной информации. В своих публичных заявлениях Дебеллем не уставал подчеркивать, что полиция города действует исключительно в интересах парижан; через газеты он так широко и торжественно оповещал о своих мероприятиях по оздоровлению обстановки в городе, что очень скоро завоевал доверие публики. Дебеллем объявил настоящую войну нищим, которые попрошайничали на парижских улицах. Он запретил хозяйкам публичных домов открывать свои заведения тайно, под маркой меблированных комнат, а проституткам – дежурить на порогах домов терпимости в качестве живых рекламных плакатов. По распоряжению Дебеллема во время празднеств на Елисейских Полях прекратили раздавать вино и бросать в толпу булочки и колбасные изделия; жандармы, следящие за порядком на этих празднествах, перестали дежурить там с саблей наголо.
Арест преступника. Худ. А. Монье, 1841
Много сделал Дебеллем и для улучшения работы собственного ведомства. Так, в мае 1828 года он добился, чтобы у каждого из полицейских комиссаров появился заместитель, и теперь комиссариаты оставались открытыми с 8 утра до 10 вечера, без перерыва. Патрули, обходившие город по ночам, получили в свое распоряжение несколько экипажей, которые передвигались сравнительно бесшумно (их колеса и копыта лошадей были обернуты войлоком); поскольку экипажи эти были открытые, жандармы могли на ходу выскакивать из них и бросаться в погоню за преступниками. Но самым главным нововведением Дебеллема стало появление в Париже полицейских солдат (sergents de ville) в мундирах. До этого полицейским комиссарам помогали полицейские офицеры (officiers de paix), носившие штатское платье, но их на весь город было всего 18 человек. Полицейских же солдат было в пять раз больше, вдобавок для них была изготовлена форменная одежда – фраки или рединготы синего сукна с пуговицами, украшенными гербом города, а также треугольные шляпы. Днем полицейские солдаты имели при себе трость с белой рукоятью, а для ночных обходов вооружались саблей, которую носили на черной портупее. Набирали их из числа бывших военных. Скептики опасались, что вольнолюбивые парижане, привыкшие враждовать с полицией, примут нововведение Дебеллема в штыки, однако полицейские солдаты не вызвали у горожан враждебности – возможно именно потому, что носили мундиры. Любопытно, что лондонские констебли облачились в темно-синие мундиры в том же 1829 году.
