— Да не за что! У нас с вами общая задача, — рассмеялась я. — Сделать так, чтобы Маруська была счастливой и довольной.
Шорр покачал головой:
— Вы так непривычно для дракона рассуждаете, несса Сашша, — сказал он. — У нас считается, что как только дитя обрело алайю, ответственность родителей заканчивается. Семейные встречи конечно же сохраняются, но вот эта связь и потребность в общении переносится полностью на алайю. У вас с Марусей не так…
— Это потому что мы в новом незнакомом мире, где кроме нас двоих, никого из той, прошлой жизни, нет. Привыкнем, займемся каждая своими делами, и связь потихоньку ослабнет, — печально успокоила я его. — У нас выросшие дети тоже не слишком ощущают потребность в родителях. Хотя вы с ньесом Гарретом, мне показалось, тоже довольно близки.
— Близки, — эхом повторил Шорр и неожиданно заявил: — Папа очень хороший! — Он в упор разглядывал меня своими шоколадными глазами. — Я знаю, что у вас с ним пока не получается обретения, но он очень старается. И ему плохо без вас.
— Шорр, послушайте, — я почувствовала себя неуютно от такой откровенности, — мы с вашим отцом взрослые люди…
— Вы не человек. Вы дракон, несса Сашша, — не пропустил моей оговорки Шорр. — Вам нужно принять это. Простите, что вмешиваюсь, это не принято, но мне больно смотреть, как мучается отец. Вы просто не чувствуете этого, потому что отгораживаетесь от всего, не желая признавать себя драконом. — Он покачал головой и снова резко сменил тему: — Как продвигается ваше расследование?
Поскольку я не готова была обсуждать свои личные проблемы с Шорром, каким бы милым юношей он ни был, то с готовностью ухватилась за возможность закончить тягостный разговор. Поболтав еще минут десять, мы мило раскланялись и разошлись.
Сэлл тоже несколько раз заводил разговор о Гаррете. Он вел себя не так прямолинейно, просто рассказывал какие-то эпизоды о жизни моего опекуна… алайи — те, что показывали Гаррета в наиболее выгодном свете. В частности, он рассказал историю усыновления Шорра.
— Гаррет после смерти Шша какое-то время держался. В основном жаждой возмездия. Хотел найти убийцу. Да и алайя, ты знаешь, дается дракону не единожды за жизнь, если дракон достоин этого, конечно. В общем, у драконов это меньшая трагедия, чем смерть любимого у эльфов или людей, мы смотрим глубже. Так что он ждал.
Мы стояли на краю террасы, облокотившись на широкие перила из золотистого, похожего на мрамор, камня. Сэлл щурился, глядя на море, медленно роняя слова. Я обнаружила, что, если смотреть на старого дракона сбоку, его глаза светятся гранатовым цветом. Он оказался отличным рассказчиком, так что вскоре я была поглощена событиями многолетней давности.
