— Ушиблась ты не так сильно, как я боялся. Чтобы шишки не было, сделаем вот так. — Гаррет приложил к месту ушиба смешной голубоватый туманчик. Я с такими уже была хорошо знакома, так здесь выглядели магические компрессы. — Правда, голова опять начнет болеть чаще, — грустно предупредил меня дракон. — Что касается повышенного травматизма, это хоть и неприятно, но нормально. Так у тебя проходит период адаптации к этому миру.
— А у Маруськи? — встревожилась я.
— Нет, она сразу встроилась в потоки — и магические, и вообще все. Это ты у нас аномалия ходячая. — Гаррет поцеловал меня в кончик носа. — Помимо магической блокады, у тебя еще… как это на Земле называют… психологические проблемы.
— Это какие? — спросила я хмуро. — Что-то не замечала.
— Ты внутренне сопротивляешься происходящему. Заметь, ты до сих пор говоришь «у вас на Тассине», а про меня, я готов спорить, думаешь «дракон», противопоставляя себе, потому что ты сама для себя до сих пор «человек». Присмотрись — ты отделена от мира, в том числе и тем, как ты думаешь о себе и о нем. Вот и спотыкаешься, и по макушке получаешь, потому что не от мира сего.
— Ну не знаю даже, как мне с этим бороться. — Я погрустнела. Гаррет был прав.
— Да не борись! Что с собой, что с миром бороться бесполезно. Мир — это ты, а ты — это мир. Вы — одно. Делить себя на куски, вот так вот, как ты делаешь, — это земной человеческий предрассудок. Просто попробуй почувствовать искусственность этой границы в себе, и она растает сама. — Дракон нежно поцеловал меня в кончик носа. — А я сделаю все возможное, чтобы ты как можно быстрее начала чувствовать себя здесь как дома.
— Спасибо! Ты такой… — я уткнулась лицом ему в грудь, — такой волшебный!
Гаррет, кажется, смутился от моего восторга.
Спустя полчаса мы — я с магическим компрессом на голове и вернувшийся Эшшх — еще раз объяснили Гаррету свою идею, и он даже разрешил мне участвовать в совещании с прибывшими военными драконами. Полтора десятка крепких, сурового вида немолодых мужиков сначала косились на меня с сомнением. Впрочем, это я уже проходила; по мере того как я рассказывала, а Эшшх пояснял магические детали, военные втянулись в обсуждение. Думаю, пример Сэлла, который демонстрировал внимание и уважение к моим словам, тоже сыграл свою роль. Общая идея прошла на «ура», магическая реализация Эшшха вызвала критику и уйму вопросов, в обсуждении которых я, к своему изумлению, тоже смогла принять некоторое участие — похоже, количество проглоченных мной знаний постепенно переходило в качество.
