Они до последней минуты думали, что князь будет для Новгорода тем же, чем были до тех пор его посадники.
— Да он на вече-то и внимания не обращает, как будто и нет его совсем, — толковали и в самом Новгороде, и в родах.
— Верно, что знать его не хочет!
Но и это вскоре обратилось в пользу Рюрика.
— Одно слово — князь, самодержавный, кого призывали мы и кого нужно было нам. С ним много шутить не будешь! — стали отвечать на замечания о надменности князя пред вечем.
— А на вече-то? Ведь он один на помосте стоял.
— Верно, что один, у самого колокола!
— Наши старейшины на самой нижней ступени сбились и голосу подать не смели…
— Где тут подать! Головой кивнул бы на виновного, и как не бывало его на свете белом!
— На то он и князь самодержавный! Никто ему перечить не смеет!
Этим заканчивались обыкновенно все разговоры о новом князе. Новгородцы, а за ними и остальные ильменские славяне прониклись мыслью о неизбежной покорности единоличной власти, а так как это, по мнению большинства, могло вести только к общему благу, то особого неудовольствия в народе не было…
Но наибольшее впечатление произвел поклон Рюрика собравшимся, а затем и то, что произошло после этого поклона…
В пояс поклонился князь своему народу.
— Роды приильменские, — сказал он, — к вам обращаюсь я со своей речью… Добровольно, без всякого понуждения избрали вы меня своим князем, обещаю я послужить на пользу вам, но знать вы должны, что ни с кем никогда отныне, ни я, ни преемники мои не разделят данной вами же власти… Только единой властью силен будет народ славянский, только в ней одной его могущество, поколебать которое ничто не может… Да исчезнет с приходом моим рознь между вами, и да будете вы все, как один, а один — как все… Сплоченные, будете вы расти и усиливаться на свою славу, во веки веков…
— Что он говорит-то такое, как это все что один?
— Что же, и в родах наших старшего не будет?
— Вот это совсем непорядок! — загалдело вече.
— Хотим жить по-старому, как отцы и деды наши жили!
— Князь над старейшинами только! Пусть их судит, а мы по-прежнему… К нему только на суд идти будем.
— Пусть нас на войну водит да от врагов со своей дружиной обороняет, вот его дело…
— А в роды мы его не пустим!
— Не по нашему — так и ссадим… Не таких выпроваживали.
— Сам Гостомысл нас уважал!..
Вече забурлило… Может быть, это была просто попытка крикунов заявить о себе, как это бывало раньше при посадниках, может быть, и на самом деле вечевикам захотелось показать, что и они не последние спицы в колеснице, что они заставят князя разделить свою власть с вечем.
