Эмма перевесила рюкзак на другое плечо и скрестила руки на груди.
— Не кажется ли тебе, что это смешной разговор? И все же мне нравится твоя галантность.
Нет, это вовсе не смешно. Он найдет пару комнат где-нибудь на Гернси, вот что он сделает. Если только сможет как-нибудь скрыть от Эммы, кем является.
Она посмотрела на часы.
— Поезд отходит через час, не пора ли нам идти?
— Поедешь другим поездом. Потому что нам все равно сначала надо найти тебе комнату.
— Мне уже есть, где остановиться. — Она указала на спальный мешок.
Он подозрительно прищурился.
— Тебе когда-нибудь говорили, что ты упряма до невозможности.
Она гордо подняла подбородок.
— Не часто.
ОН не смог сдержать улыбку.
— Значит, я первым открыл в тебе это качество.
— Кажется, да. — Она улыбнулась в ответ. — Похоже, об этом качестве из писем не узнаешь.
На мгновение он застыл.
— Есть много вещей, о которых не узнаешь из писем.
— Думаю, ты прав. — Она вздохнула. — Но я полжизни провела, работая на природе. Поэтому не думай, пожалуйста, что я настолько неопытна, чтобы со мной что-нибудь случилось здесь, в Англии.
Он тяжело вздохнул.
— Эмма, пойми, это не Америка, здесь все другое, другой образ жизни.
— Я знаю, но многое мне нравится. Только подумай: здесь полицейские не носят с собой оружие, здесь намного спокойнее. — По всему было видно, что сдаваться она не собирается. — Итак, мы идем?
Она просто не оставила ему шанса. Ему бы не хотелось в вечерних новостях услышать о молодой американке, расположившейся в палатке возле дворца. Поэтому оставалось сделать только одну вещь.
— Ну что же, — сказал он, чувствуя, что она свила вокруг него прочную паутину, — я иду с тобой.
С каждой минутой положение Брайса становилось все серьезнее. Он не мог поверить, что едет на Гернси, в свое собственное поместье, под чужим именем, это шло вразрез со всеми его жизненными правилами. Он же был, в конце концов, благородным человеком. А с единственным человеком который был ему по-настоящему дорог, ему приходилось быть нечестным. Невозможная ситуация. Он был будто во сне. Каждый раз, когда она его называла Джоном, он чувствовал настоящую боль.
— Джон. — Эмма коснулась его руки.
— Да?
Сколько раз она произнесла это имя, прежде чем он понял, что она обращается к нему?
— Прости, я задумался.
Задумался. Вот только о чем?
Она с любопытством посмотрела на него, потом перевернула страницу расписания, которое купила на станции.
— Согласно этому расписанию, если мы сядем на паром до Гернси, это займет больше времени, но зато будет стоить дешевле, чем плыть на пароходе. Что ты думаешь по этому поводу?
