Группа «Альфа», заторможенная после многодневной пьянки, с поразительной быстротой бросилась к оружию. Благоприобретенная выучка одержала верх над затуманенным алкоголем мозгом, и адреналин с удесятеренной силой погнал по жилам кровь. Но они бросились в бой так, словно перед ними была живая мишень, двигавшаяся не быстрее обыкновенного бегуна, не разбиравшего биоритмов собственного тела, чьи руки сродни умелым рукам солдата.
К тому времени, как их глаза привыкли к движениям Римо, его ладони уже проникали к костям врагов, совершая молниеносные беззвучные убийства. В полдень в уединенной вилле на берегу Неаполитанского залива он крушил грудные клетки врагов. На этот раз он собирал паспорта убитых немного дольше. Сев в машину в центре Неаполя, он попросил Василивича составить список подлинных имен и званий членов группы «Альфа», пользовавшихся этими паспортами для прикрытия.
— Они все мертвы? — спросил Василивич без тени недоверия, потому что он видел, что сделал этот человек с гигантом Иваном, но до сих пор ужасался мысли о том, как много может совершить один человек.
— Конечно, — ответил Римо так, словно его спросили, не забыл ли он бросить фантик от конфеты в урну.
Группа «Бета» была в повышенной боевой готовности, как ей и было предписано в случае отсутствия связи с группой «Альфа». Группа занимала небольшой дом в Фарфе, городке на берегу мутного Тибра — итальянской сточной канавы еще со времен этрусских царей.
— Они и впрямь загадили это место сверх всякой меры, — доверительно сообщил Чиун. — История Синанджу рассказывает о прекрасных храмах Аполлона и Венеры, располагавшихся неподалеку.
— Выходит, Дом Синанджу — довольно старое учреждение? — поинтересовался Василивич.
— Достаточно, — согласился Чиун. — Умудренное разумом и облагороженное любовью.
Сидящий за рулем Римо резко обернулся. Он мог поклясться, что Чиун рассказывает о Синанджу.
Америкашка, догадался Василивич, заметил первый пост «Беты» раньше, чем он. И он знал, кого искать.
Когда америкашка вышел из машины, Василивич спросил, как это Римо понял, что человек, который вроде бы просто сидел на скамейке и грелся на солнышке, на самом деле стоял в дозоре.
— А здесь и должен быть дозорный, — сказал Чиун. — Но что мы все о работе да о работе. Хочешь, я тебе прочту стихотворение, которое я написал?
— Безусловно! — отозвался Василивич. — Он смотрел, как америкашка сел на скамейку рядом с дозорным, который, как могло показаться со стороны, просто грелся на солнышке. Америкашка что-то ему сказал.
