– Его подстрелили. Люди Мундта перехватили его.
– Он мертв?
– Думаю, что да. По крайней мере хотелось на это надеяться. А ведь ему почти удалось прорваться. Не стоило паниковать и слишком торопиться. Они ни в чем не были уверены. Абтайлунг прибыл на КПП уже после того, как ему разрешили переход. Они успели включить сирену, и один из Фопо всадил в него пулю всего в двадцати ярдах от линии. Он какое-то время шевелился, а потом уже не подавал признаков жизни.
– Бедняга.
– Иначе не скажешь.
Фоли не любил Лимаса, но если Лимас и знал об этом, то ему было совершенно наплевать. Фоли состоял членом нескольких клубов, носил дорогие галстуки, любил обсуждать достоинства и недостатки спортсменов, а также непременно указывал свое воинское звание во внутренней переписке. Лимаса он считал человеком с сомнительной репутацией, а Лимас считал его дураком.
– В каком отделе служишь теперь? – спросил Лимас.
– В кадровом.
– Нравится?
– Увлекательно.
– Куда отправят меня? В глубокий запас?
– Пусть Шеф все скажет тебе сам, старина.
– Но ведь ты знаешь?
– Разумеется.
– Так какого лешего не можешь информировать меня?
– Прости, старина, – ответил Фоли, и Лимас внезапно почувствовал, как начинает терять самообладание. Но его вовремя посетила мысль, что Фоли скорее всего лжет.
– Скажи мне по крайней мере одно, если ты не против: мне нужно начинать подыскивать себе жилье в Лондоне?
Фоли поскреб у себя за ухом.
– Не думаю, старина. Едва ли возникнет такая необходимость.
– Значит, не надо? Спасибо хотя бы за это.
Они поставили машину на Кембридж-серкус рядом с парковочным счетчиком и вместе вошли в вестибюль.
– У тебя есть пропуск? Если нет, придется заполнить заявку, старина.
– С каких пор здесь ввели пропуска? К тому же Макколл знает меня лучше, чем мать родную.
– Новые порядки. Цирк все время разрастается, видишь ли.
Лимас ничего на это не ответил, кивнул стоявшему на проходной Макколлу и оказался внутри лифта без всякого пропуска.
* * *
Шеф[7] пожал ему руку с некоторой опаской, словно доктор, проверяющий, целы ли у пациента кости.
– Вы, должно быть, ужасно устали, – сказал он доброжелательно, – садитесь, пожалуйста.
Тот же занудный голос, та же интонация школьного учителя.
Лимас сел на стул лицом к оливково-зеленому электрическому обогревателю, поверх которого непостижимым образом балансировала миска с водой.
– Вам не кажется, что здесь холодновато? – спросил Шеф и, склонившись ближе к обогревателю, принялся потирать над ним руки. Под черным пиджаком у него был сильно поношенный коричневый свитер. Лимас сразу вспомнил о жене Шефа – недалекой маленькой женщине по имени Мэнди, которая, кажется, пребывала в твердом заблуждении, что ее муж работает в департаменте угольной промышленности. По всей вероятности, она этот свитер ему и связала.
