Естественно, все это могло привести лишь к одному.
Примерно через месяц после моего приезда в Брюссель, когда я стояла со своими фрейлинами у себя в комнате, примеряя последнее из новых платьев, заказанных к предстоящей поездке по территориям Габсбургов, ворвалась донья Ана:
– Я не потерплю подобной дерзости! Только взгляни на себя! Такой корсаж годится разве что для женщины дурного поведения. И твои волосы должны быть завязаны лентой, как подобает даме, а не болтаться из-под той бессмыслицы, что сейчас у тебя на голове.
– Это французский чепец, – коротко ответила я.
Я надеялась, что моя дуэнья и остальные дамы заняты повседневными делами по хозяйству, вверив мои личные нужды другим. Следовало догадаться, что надолго ее терпения не хватит, и меня вовсе не радовал подобный скандал в присутствии фламандских женщин во главе с мадам де Гальвен.
– Так вот, значит, до чего дошло? Инфанта хвалит моду смертельных врагов Испании?
Я стиснула зубы, чувствуя, что еще немного и я не выдержу.
– Донья Ана, это всего лишь головной убор, – услышала я голос пытавшейся разрядить обстановку Беатрис.
– Всего лишь головной убор, говоришь? – Донья Ана повернулась к мадам де Гальвен.
Фламандская дама стояла неподвижно, худая, словно высохшая ветка; с ее пояса свисала на цепочке подушечка для булавок.
– Это все вы, мадам! – обвинила ее дуэнья. – От вас одни беды. Своими причудами вы лишь морочите голову ее высочеству! Она – испанская принцесса, и подобные платья ей ни к чему.
Мадам де Гальвен даже не стала повышать голос:
– Ее высочество сказала, что у нее нет ничего подходящего для придворных выходов, поскольку ее приданое утонуло вместе с кораблем. Я просто ответила ей, что, как эрцгерцогиня, она всегда должна выглядеть соответственно своему положению.
– И тут же снабдили ее гардеробом, достойным шлюхи! – Донья Ана снова развернулась ко мне. – Тебе следовало написать в Кастилию. Ее величество вряд ли позволила бы иностранке тебя одевать.
– Может, и нет, – уже жестче ответила я, – но мне в любом случае нужен новый гардероб.
Я повернулась к фрейлинам, ждавшим с частями прекрасного ярко-желтого бархатного платья в руках.
– Начинайте, – велела я.
Женщины поспешно облачили меня в нижнюю юбку и корсаж с золотыми вставками. Затем они пристегнули подбитые рысьим мехом рукава, завязали тесемки на поясе и корсаже, стянув талию. Я вызывающе посмотрела в зеркало, скрывая недовольство низким квадратным вырезом, обнажавшим груди почти до сосков.
