— Лида! — задушевно произнес этот Кудинкин, предсказуемый, как наступление менструации. Сейчас он добавит: «Лидуся!» — Лидуся!
— Зовите меня просто: Лидия Васильевна.
— Лидия Васильевночка! — в двести восемьдесят шестой раз сострил Кудинкин и сделал паузу, ожидая, что Лидия оценит его словотворчество.
— Кирюшка, тебе легче дать, чем объяснить, почему не хочется, — вздохнула Лидия. — Что у тебя?
— Краска. Два соскобчика сравнить, — засуетился Кудинкин и подтолкнул, мерзавец, Лидию к спектрофотометру.
Печень смердела невыносимо. Похоже, бывший ее хозяин пролежал в тепле не меньше недели. Пена подступила к горлышку колбы, и Лидия убавила газ в горелке.
— В последний раз, — сказала она, принимая у Кудинкина хрустящие целлофановые пакетики, в которых непосвященный рассмотрел бы что-то вроде раскрошенной спичечной головки, одной на два пакетика.
На препирательства с Кудинкиным ушло бы минут десять, а посмотреть в глазок и просто, без писанины, сравнить спектр красок можно было за две. Действительно, легче дать.
— Очень похожи, но разные, — заключила Лидия.
Опер сник:
— А ошибки быть не может? Один соскоб из-под ногтей. Скажем, на него попала кровь…
— Он что у тебя, на стену лез? — без особого любопытства поинтересовалась Лидия.
— Есть версия, что он задохнулся в багажнике, — серьезно сказал опер. Таким он Лидии даже нравился: спокойный тренированный мужик, делающий мужскую работу, ни больше ни меньше. А зачем изображать дежурного хохмиста, кумира сержантих — это кудинкинская загадка.
— Так, — осенило Лидию, — а второй соскоб тоже из багажника?
— С крыла, — сказал Кудинкин. — Я шел как бы мимо и корябнул потихоньку.
— Придется тебе, Кирилл, потихоньку корябнуть багажник, и обязательно изнутри, — сказала Лидия. — Там краска медленнее стареет, чем на крыле. Может быть, отсюда и разница.
Обрадованный Кудинкин опять начал заигрывать. Его кобеляж имел самые невинные цели: сделать Лидии приятное и создать видимость личных отношений, потому что постороннему человеку она ни за какие конфеты не стала бы делать экспертизу в частном порядке.
Вполуха слушая комплименты Кудинкина, Лидия отошла к раковине, где со вчерашнего дня кисли замоченные в хромпике пробирки. Как обычно, пришлось их мыть самой, хотя это было обязанностью несовершеннолетнего лаборанта Кешки.
— Лид, а Лид! Всю жизнь бы смотрел, как ты стоишь у раковины. У тебя делается такое загадочное лицо, — разливался Кудинкин.
Лидия механически ему кивала и думала, что, наверное, сегодня же Кудинкин полезет в багажник чужой машины и неизвестно, чем это кончится. Раз он идет пока что неофициальным путем, то подозреваемый, скорее всего, шишка — депутат или уголовный авторитет. Подстрелят Кудинкина и скажут, что приняли за вора.
