– Болит?
– Нет, но сдается мне, будет, когда пройдет онемение. Если оно пройдет, конечно.
– Ну ладно, с этим надо кончать. Они даже вроде бы не дерутся. Они танцуют. Пусть закругляются!
– Не надо, – нервно проговорил охранник с багровой рукой. – Не становись между ними!
Дежурный, не обращая внимания на предостережение, протопал по крыше, правой рукой с зажатым в ней пистолетом помахал дерущимся и сказал:
– Ладно, ребята, спектакль окончен. Вы арестованы. Оба!
Он не понял, который из двух сделал это, но движением, недоступным глазу, кто-то обмотал ему пальцы стволом его собственного пистолета. Он посмотрел на руку, безнадежно зажатую в штопоре скрученного металла, и закричал собратьям по профессии:
– Вызывайте Национальную гвардию, живо!
Римо был у самого края крыши, когда заметил, далеко внизу, фигуру идущего к машине стрелка.
Он перегнулся через парапет и крикнул:
– Не уезжай, отец! Подожди меня!
И заскользил вниз по наружной стене здания. Чиун, под внимательными взорами охранников, постоял недолго, покивал, отвернулся и направился к выходу.
Охранники почтительно расступились, и один потом даже клялся, что видел сверкнувшую в глазах старика слезу.
Доктор Харолд У. Смит провел бессонную ночь, а теперь утреннее солнце ясным светом заливало его кабинет.
Лицо Смита осунулось, редеющие волосы были всклокочены. Полосатый дартмутский галстук по-прежнему туго стягивал шею, но серый пиджак криво висел на спинке стула. Это была единственная дань, которую Смит принес усталости и тревоге.
Такая уж была у него привычка: казаться меньше и незначительней, чем на самом деле, и выглядеть менеджером средней руки, который на склоне лет достиг почтенной, но нудной должности директора в высшей степени малоинтересного учреждения для престарелых, известного под именем санатория «Фолкрофт».
Никто не знал его по-настоящему, а если б узнал, то скорее всего описал бы как человека серого, скучного, начисто лишенного воображения, коротающего век до пенсии, перекладывая с места на место бессчетные стопки бумаг.
Только одна из этих характеристик соответствовала действительности. Чего у Смита и впрямь не было, так это воображения.
Но именно по этой причине когда-то ныне покойный президент поручил ему возглавить КЮРЕ. Да, воображение у Смита отсутствовало. Не было у него и честолюбия – стремления к власти, от природы присущего политикам и журналистам.
Однако президент счел этот недостаток достоинством, поскольку знал, что человек, наделенный воображением, способен, не успеешь и оглянуться, поддаться соблазнам неограниченной власти, которая попадет в руки директору КЮРЕ. С человека, наделенного и воображением, и амбициями, станется попытаться захватить власть в Америке. И не только попытаться, но и преуспеть в этом. КЮРЕ как организация была абсолютно неподконтрольна.
