Через некоторое время дверь растворилась, и Чиун предстал в обрамлении проема, спокойный, величественный, с умиротворенным выражением лица.
– Да, сын мой. Немного поем, пожалуй, – чинно сказал он.
Когда они отставили опустевшие пиалы и палочки для еды, Римо сказал:
– Мне надо поговорить с тобой, папочка.
Чиун жестом остановил его:
– Приличия должны быть соблюдены. Сначала о еде.
– Да?
– Сдается мне, ты научился наконец по-настоящему готовить рис. Вот этот был сварен правильно, не то что несъедобный клей, который получается у японцев. Этот был сделан по-корейски.
– Рецепт – из китайского ресторана.
– А ты хоть знаешь, откуда он у китайцев? – фыркнул Чиун. – Китайцы стащили настоящую технологию приготовления риса у корейцев, во всем мире признанных лучшими поварами.
Римо согласно кивнул, хотя единственное корейское блюдо, какое он когда-нибудь пробовал – что-то вроде маринованной капусты, – по вкусу напоминало протухшие водоросли.
Он в ожидании опустил голову, пока Чиун не произнес наконец:
– Вот теперь можно поговорить о других вещах.
– Я знаю, Чиун, что тебе эта тема неприятна, но не могу не спросить: кто был этот тип с пистолетом?
– Какой-то безумец, которому нравится стрелять в людей, – отмахнулся Чиун.
– Один из журналистов знал его имя.
– Псевдоним, – сказал Чиун. – Американские гангстеры часто выступают под псевдонимами.
– Но этот назвал себя Римо Уильямс.
– Наверно, выудил наобум в телефонной книге, – предположил Чиун.
– Не так уж много Римо Уильямсов в телефонных книгах, папочка. А зачем Смит послал тебя в Детройт?
– Дела! – вздохнул Чиун.
– Ну это-то я понял. Что, охотишься за этим стрелком?
– Тоже мог бы понять.
– Я стараюсь держаться уважительно и беседовать, как подобает, – сказал Римо, и Чиун, на редкость пристыженный, ничего не ответил. – Я передумал об очень многих вещах там, в пустыне. Я думал о том, кто я такой и откуда и почему у меня никогда не было родных, кроме тебя, конечно. Мне кажется, потому-то меня так впечатлило такое, знаешь, уважительно-зависимое отношение остальных пассажиров. Это было похоже на семью.
Чиун молчал, и Римо продолжил:
– Странно, что у этого типа такое же имя, как у меня.
– Одно дело – иметь имя, – сказал Чиун. – Совсем другое воспользоваться чужим.
– Ты думаешь, он воспользовался моим?
– Этот человек – гнусный и жестокий обманщик, злобный, порочный белый.
Не будь он так вероломен, мою седую голову не обезобразил бы этот шрам.
– Рана скоро заживет, папочка.
