– Правь к пристани, что у ворот, – велел он Црыму, сидевшему у руля, и навалился на весла. Легкий челн скользнул по водам; лагерь скрылся за каменной громадой крепости, ее стены нависли над путниками, и где-то на башне прозвучал протяжный стон сигнального рожка. Через пару минут суденышко коснулось пирса, Клим отложил весла и бросил веревку подбежавшим воинам. Рты у них были раскрыты в изумлении, – похоже, здесь не видели ни гномов, ни хайборийцев, ни летающих джиннов.
Старший караула что-то произнес; язык был гортанный, резкий и совершенно непонятный Климу. Он собрался ответить, пусть на хайборийском, но кот его опередил, перепрыгнул на пристань и рявкнул на стражников. Сказанное им осталось для Клима тайной, однако смуглые воины побледнели, дружно рухнули на колени и стукнулись лбами о доски причала. Затем старший вскочил и бросился к воротам с громким воплем: «Хатуль мадан! Хатуль мадан!» Очевидно, кот считался в Иундее важной персоной.
– Жди здесь, – бросил кот Климу, прохаживаясь туда-сюда по пристани. – Ммне сходи с места, твое величество. Сейчас явится почетный карраул.
– С оркестром?
– Непрременно. Перрвый парраграф инстррукции о встррече гостей в корролевском статусе. За неисполнение бьют по пяткам. Двадцать ударров.
– Сурово тут у вас, – молвил Клим. Потом на всякий случай отряхнул куртку и приосанился.
– Дисциплина – залог прроцветания государрства, – откликнулся баюн. – Вот, к прримеру, в Хай Боррии дают ли взятки?
– Дают и берут, – подтвердил Клим. – Как же без взяток?
– А в дерржаве прресвитерра коррупции нет. Искорренили, ибо взяткодателю был положен кол, которрый из милосеррдия смазывали маслом. А беррущему взятку тоже кол, но шерроховатый, чтобы дольше мучился. Посему…
Но слова кота заглушила бравурная мелодия, которую наигрывали на горнах, барабанах и цимбалах. Длинная процессия вышла из крепостных ворот: музыканты и воины с саблями наголо, слуги и служанки с подносами, кувшинами и полотенцами, юные девушки, что пританцовывали на ходу и разбрасывали лепестки роз, лошади или крупные ослы, тащившие паланкин, и снова воины – щитоносцы с флажками на пиках. Впереди вышагивал высокий смуглый человек в доспехе из крокодильей кожи, украшенном серебряными бляшками. Над его шлемом застыла в прыжке золотая пантера с изумрудными глазами.
Приблизившись к Климу на пять шагов, военачальник сбросил шлем со знаком своего сана, упал на колени и, по местной традиции, приложился лбом к причалу. Затем приподнял голову и что-то спросил у кота. Тот ответил долгими руладами с протяжным завыванием. Должно быть, это сильно удивило знатного воина; он уставился на Клима с раскрытым ртом, глядел целую минуту и наконец выдавил на сносном хайборийском:
