– А ведь так могло быть. Правда. Только ты и я.
– Да, трое. Ты, я и твой пистолет, – сказал Римо, снова взмахнул рукой и сделал еще шаг вперед. – Знаешь, – сказал он, – нас с тобой ведь кое-что связывает. И я могу любить тебя безо всякого пистолета.
– У меня никогда не было так, как с тобой, – сказала она. – Но теперь конец. Как я могу довериться тебе? – спросила она, надеясь, что он еще раз убедит ее.
– А как женщины доверяются мужчинам? Большинство обходится без пистолета, – сказал Римо.
– Я и не думала, что он мне понадобится, – сказала Синтия.
Римо ответил:
– Все, что тебе понадобится, дано тебе природой.
Рука, державшая пистолет, слегка дрогнула. Римо заметил это и прошептал:
– Только ты и я…
Пистолет медленно опустился – она была беззащитна перед ним. Он стоял всего в нескольких футах от нее и – черт бы ей побрал! – видел только тонкие чеканные линии лица, великолепную грудь и тонкую, длинную талию; она подставила ему лицо, и Римо со стоном прильнул к ее губам. Лязгнув, на пол упал пистолет.
Потом, не отрываясь от ее губ, он медленно, шаг за шагом, стал подталкивать ее к кабине первого грузовика. Он прислонил ее к кабине, здоровой рукой, которой только что ласкал грудь, нащупал ручку дверцы и открыл ее Потом приподнял Синтию и уложил на сиденье. Он прикрыл ей лицо подолом платья, раздвинул ее ноги так, что одна легла на панель приборов, и соединился с ней, не обращая внимания на боль от разорванных связок плеча.
Холод был пронзительным, а кабина неудобной, но с этой женщиной Римо чувствовал себя словно на перине.
Он приблизился к ее уху и прошептал:
– Я всегда мечтал заниматься этим в грузовике.
Она обхватила его голову, притянула к себе и прошептала на ухо:
– Римо, я люблю тебя! Я люблю тебя! Прощаю тебя! Прощаю тебя!
Конец был близок. Она металась и извивалась под ним на сиденьи, а когда наступила кульминация, укусила его за ухо. Он слегка отстранился, но не для того, чтобы увернуться от укуса, а для того, чтобы снова накинуть подол платья ей на лицо. Здоровая рука взлетела над ее головой и опустилась на ее лицо. Она не видела удара. Римо почувствовал под ладонью хруст и понял: ее больше нет.
Он отдавал себе отчет, что если бы ее лицо было открыто, ему не хватило бы духу сделать то, что необходимо было сделать. Во имя тех юных наркоманов, наводнивших страну, чьим проклятием был источник обогащения Синтии Хансен и чьими страданиями были оплачены ее развлечения.
Он убил ее, потому что ненавидел. Но он немного любил ее и потому дал ей возможность умереть мгновенно.
