– Ой. Вызовите службу спасения. Я застряла!
– Правда?
– Нет. – Беатрис вытащила руку, торжествующе выпрямилась и протянула мне большой коричневый конверт без подписи. Я открыл его. Внутри лежала записная книжка. На ней большими буквами было написано «Комори». Я осушил одним глотком бокал вина, а Беатрис с хозяйкой из вежливости поднесли бокалы к губам, наблюдая за мной.
Я пролистал страницы, исписанные почерком Бабочки, синей ручкой, и закрыл записную книжку.
– Ну? – спросила Беатрис.
– Это оно.
– Вы уверены?
Я открыл книжку на первой странице и положил письмо с подсказкой рядом.
– Сравните почерк.
Беатрис и хозяйка подошли ближе. Я позволил им посмотреть несколько секунд, после чего быстро захлопнул книжку.
– Думаю, сначала должен прочитать я.
Обе поспешно отстранились, почувствовав себя излишне любопытными. Хозяйка подлила себе еще вина, а я вновь открыл книжку и прочел: «С самого моего детства Комори готовила меня к своей смерти».
Я убрал книжку в конверт и с облегчением вздохнул.
Как раз когда мы уходили, прозвучал сигнал внутренней связи, и на лестнице мы разминулись с поднимавшимся мужчиной.
Беатрис шла по улице, тихонько посмеиваясь над нашим недавним приключением.
– Мы такие забавные, – сказала она.
У меня было слишком много мыслей, чтобы придать им какой-либо порядок. Мы пересекли Первую авеню, площадь Святого Марка и зашли в знакомое кафе. Там я завтракал.
Мы сели за столик недалеко от дверей и некоторое время молчали, как будто между нами происходило какое-то телепатическое общение, которого я не понимал. Это было приятно. К нам подошла официантка (возможно, именно она обслуживала меня утром) и улыбнулась так, как будто узнала. Беатрис пристально взглянула на нее.
– Давайте продолжим пить, раз уж мы начали, – предложила она, – иначе нам захочется спать.
Я улыбнулся.
– Bon plan[10].
– Вина?
– Красного.
– Сейчас принесу меню, – сказала официантка.
Я вспомнил, что надо поесть, и, кроме бутылки вина, заказал entrйe (слава богу, Беатрис объяснила, что так в Америке называется главное блюдо, иначе я бы по ошибке решил, что это закуска, и взял две). Беатрис заказала оливки, чтобы «пощипать». Когда вино принесли и официантка ушла, Беатрис сказала: «Бен», и я поднял глаза.
– Вас ведь так зовут, да?
– Да. Бен. Бенджамин. Я не возражаю.
– Я кое-что знаю про вашу подругу Томоми Ишикава.
– И что же?
– Я каждый день вижу ее имя.
– Где?
– В моей квартире.
– Как? Где? На чем?
– На письме, которое пришло на мой адрес. Были и другие, просто реклама, я их сразу выбрасывала. А это письмо показалось мне важным, поэтому я его оставила. Оно лежит у меня на кухне, прислоненное к мельнице для перца. Томоми Ишикава жила там раньше.
