— Ай! — звонко воскликнула Линда. — Ррявк! — взмахнула ладонью с напряженными, хищно изогнутыми словно когти пальцами перед лицом своего соседа. Если б тот не отдернул голову, получил бы маникюром по носу. Впрочем, в реакции Линды я не сомневаюсь. Маникюр пронесся бы в считанных миллиметрах от лица молодого прратта.
— Что на этот раз, печаль моего сердца? — спросил я с тяжелым вздохом, порадовавшись, как удачно Линда выбрала момент — во время таймаута.
— Шеф, передай этому придурку, что я надеваю боевые когти. И если он еще раз так сделает, всю физиономию разукрашу!
Фаррам и остальные гости с интересом посмотрели на меня.
— О чем говорит дева вашего народа?
— У нас есть поговорка: «Шрамы украшают мужчину». Линда обещает украсить шрамами лицо юноши. Ей не нравятся его знаки внимания, — пояснил я.
— Но почему? — пряча улыбку в усах, притворился удивленным Фаррам.
— Владыка, передайте своему любимчику, чтоб когти убирал. У меня от ваших знаков внимания вся попа исколота. Вашим женщинам хорошо, под шерстью не видно. А заведу я спутника жизни, посмотрит он на мою попу, всю в шрамах, как я ему объясню, кто это сделал?
Вдоль ряда гостей, сидящих за низенькими столиками, прокатилась волна фырканья, заменяющего у прраттов смешки.
Женщину или девушку на дипломатический прием специально берут для снятия напряжения и демонстрации мирных намерений. С этим Линда справляется на двести процентов. С самого начала поставила себя так, будто ей можно все. Создала образ взбалмошной девчонки-воина, сорви-головы. При этом не мешала вести переговоры и не переходила известных пределов.
— Заканчиваем таймаут? — спросил я.
— Такова наша воля, — слегка поклонился Фаррам. — Рад буду увидеть тебя, мой друг, завтра в это же время.
Я сделал вид, что собираюсь встать, перевел взгляд на рабыню и вновь сел.
— Чуть не забыл. Наши желудки выдержат все, но рабыне на первое время лучше взять привычную пищу, пока мы не подберем, что она может есть из нашей еды.
— Ты мудр, мой друг, и, как всегда, смотришь в будущее. Я об этом не подумал, — Фаррам дважды хлопнул в ладоши и шепнул что-то подбежавшему слуге.
— У нее есть какие-то личные вещи, которые она должна взять с собой?
— У рабыни не может быть личных вещей, поскольку она сама — вещь. Но если ты разрешаешь ей взять любимые безделушки… Вы, двое, — кивнул он стражникам, — помогите ей собраться.
— Рабыня благодарит господина за заботу о ней, — пролепетала девушка и рыжей молнией исчезла в узком коридоре для прислуги. Я поднялся и изобразил рукой волнистое движение, которое прратты при расставании делают хвостом. Линда повторила мой жест и резко поднесла сжатый кулак к носу своего соседа.
