— А вот и Дмитрий Борисыч! — преувеличенно-радостно вскинулся Комаров. — Собственной персоной. Микола, познакомься! Это… Короче, мой подчиненный. Бывший. Тоже из нашенских. Бывший опер.
— Опер бывшим не бывает, — философически изрек Микола, протягивая лапу для приветствия.
«Лапа» была — что надо, многовмещающая. В такую — давать/не передавать.
— Мудро. Глыбко. Дмитрий.
— Николай Алексеевич.
— Ух ты! Прям как Некрасов!
— Это какой Некрасов? Из Калининского РУВД?
— Да не важно, — отмахнулся Петрухин. — Дозволите присесть?
— Конечно-конечно, — засуетился Иван Иваныч. — Милости прошу к нашему гаражу. Водочки? Или сперва пивка для марш-броска?
— Ни того ни другого. Я за рулем.
— Да ты не переживай, Диман! — успокоил тезка известного поэта. — Если нужно, мы тебя с эскортом да с мигалкой доставим.
— Спасибо, непременно воспользуюсь. На собственных похоронах, — отшутился Дмитрий и нетерпеливо поинтересовался: — Иваныч, ты сказал, что копия постановления уже у вас?
— Само собой. Микола, выдай человеку цидулю.
— Не вопрос. У нас от бывших оперов секретов нет.
Микола вручил Петрухину файловый кармашек с ксерокопией, и, пока инспектор знакомился с текстом, родственнички споро оприходовали еще по рюмочке.
— Ну как? Оно? Ты ее хотел? — смачно рыгнув, уточнил свояк.
— А? Да-да, оно. Спасибо огромное, дружище.
— А раз оно, тогда че такой мрачный сидишь?
— Да вот размышляю, как при такой скудной доказательной базе ваш коллега умудрился вынести постановление о заключении под стражу? — честно озвучил свои сомнения Дмитрий.
— Ощурков-то? Да он известный перестраховщик. Кабы не ограниченное число посадочных мест, у него бы все клиенты до суда под замком сидели. Про него даже поговорка по конторе ходит: «Попал, как к Ощуру в ощип».
— Каким бы перестраховщиком не был, все равно последнее слово остается за судьей, — рассудительно сказал Комаров, и Дмитрий посмотрел на того с плохо скрываемым удивлением:
— Иваныч! Похоже, в твоем случае алкоголь расширяет не только кровеносные сосуды, но и мозговое вещество! Молодца! — он всмотрелся в оборотку документа. — И кто же у нас здесь судья? Некая «Устьянцева В. И.». Хм… Суд этот хорошо знаю, а судью почему-то нет.
— Вичка, что ли? — уточнил свояк. — Стервозная баба, себе на уме. Правда, там всё при ней — и задница, и буфера.
— А ты что, щупал-проверял?
— Иваныч, я че, похож на самоубийцу? Вичка, она же с подполковником Архиповым спит. А у него, знаешь, какие связи по верхам?
