— Есть такое дело, — подтвердил Петрухин. — Не помнит Татьяна этого звоночка.
— Какая Татьяна?
— Секретарша «Манхэттена».
— Так вы и это уже прокачали? Ну вы даете, мужики! А с какого номера звонил убийца, тоже знаете?
— Само собой. Расклад покамест вырисовывается такой: исполнителей, похоже, было двое. Незадолго до убийства ими самими либо кем-то третьим, но для них по паспорту жителя Гатчины Нечаева были приобретены две «мегафоновские» сим-карты. Которым суждено было прожить короткую, но яркую жизнь. Одна из симок, та, что, судя по всему, была у стрелка, в день кончины Людоеда отработала тринадцать минут шестнадцать секунд и с тех пор голоса не подавала.
— А вторая?
— Ее «биография» оказалась длинней на одну минуту и три секунды. Столько продолжался звонок в «Манхэттен», имевший место быть сразу после убийства Образцова. И я не склонен думать, что туда звонили поинтересоваться ценами на пряники.
Зеленков задумался:
— Хочешь сказать, что некий наблюдатель сперва убедился, что Людоед благополучно перешел в другое состояние, а потом позвонил и доложился заказчику?
— С вами приятно иметь дело, инспектор Зеленков, — растянулся в довольной улыбке Петрухин. — Похоже, вас еще не до конца скрутила лютая болезнь «водярка мозга».
— А вот мое нынешнее начальство сетует, что у меня напрочь отсутствует креативное мЫшление.
— А ты поменьше разных идиотов слушай.
На столе у Зеленкова затрезвонил служебный телефон, и Костя, немного напрягшись («Господи, пронеси! Лишь бы не боссы!»), ответил:
— Зеленков, слушаю!.. Кто? Ах, да-да, это ко мне. Пропусти… Нет, не надо выписывать… — Костя положил трубку и с облегчением пояснил: — С поста охраны звонили, Купцов подъехал.
— Маладца! Еще не мировой рекорд преодолевания вечерних пробок, но уже к тому близко. Слухай, а что вообще за фирма этот «Манхэттен»? Какие у вас с ними дела?
— Если честно — хреновые дела. Контора-то у них мощная. Будь здоров какая контора — склады, магазины, перевозки. Из Европы продукты гонят, на таможне все схвачено. В общем, крепко стоят ребята. А заправляет там у них Митрофанов Евгений Борисыч. Формально он совсем никто, транспортным отделом, что ли, заведует. Но мазу там держит именно он.
— Прокачивал?
— А как же. Питерский, сорок шесть лет. В девяносто восьмом был осужден Василеостровским судом на пятерочку за разбой. На подхвате у него ходит подельник по тому самому разбою, якобы авторитет Кирюша Коровин, он же — Бодуля. Сам Бодуля за тот случа́й получил восьмерик. Видать, тогда был покруче. Но сейчас — никто, алкаш запойный, урка на незаслуженном отдыхе. В своей Твери он, может, до сих пор и авторитет, но здесь, у нас, мазу держит Митроха. А Бодуля только на подхвате.
