Санкт-Петербург, 1 октября, сб.
С утра заступивший на суточное дежурство дежурным дознавателем по 71-му отделу полиции Петроградского РУВД Серёжа Кравчук сидел в своем кабинете и тихо офигевал от выползшего из факсимильного аппарата свитка с текстом. Текст был на русском, а вот его отправителями выступали как бы иностранцы. Здесь «как бы» — потому что из братского СНГ. Конкретно — из Узбекистана.
В последние годы милицейские тяготы, связанные с привлечением мигрантов к уголовной ответственности, поступательно дошли — через звероподобие и «почти безнадегу» — до курьеза и «почти маразма». То бишь работать с подобной публикой сделалось решительно невозможно. Притом что именно сей контингент в большей степени и формировал криминальный фон некогда «бандитского», а ныне «не-пойми-какого» (может, «мигрантского»?) Петербурга.
Проблема, по большому счету, была всего одна. Но не решаемая в принципе. И заключалась она в том, что стоило только оперативникам сесть на хвост очередному гостю Северной столицы, подозреваемому в причастности к криминальной бяке, как тот немедля торопился покинуть — и саму столицу, и, чтоб уж наверняка, Россию. После чего оперативно-следственные действия автоматически «залегали на матрасы», а отчетные показатели/цЫфири — теряли в весе. А статистика — это вам не школьный дневник, тут подчистками не возьмешь. Оттого неудивительно, что, по той же статистике, только негласной, примерно семь из десяти преступлений, совершаемых мигрантами, с некоторых пор не регистрируются вовсе. И происходит сие отнюдь не по злобе и не по причине душевной полицейской черствости. А исключительно по… здравому смыслу. Ибо на хрена, скажите на милость, регистрировать все подряд и, заметьте, за ваш, господа терпилы-налогоплательщики, счет, если всё равно: не раскрыть, не посадить?
Во времена не столь отдаленные, то бишь — еще каких-то лет пять-семь назад, оперативники просто отправлялись «самоходом» в страны СНГ, ловили преступников на месте и привозили их в Петербург в наручниках. После чего в отчетных рапортах писали: «Гражданин добровольно согласился проследовать в Россию».
Теперь такие номера не прокатывают. Теперь, если все-таки стиснуть зубы и зарегистрировать, то далее следует едва ли не единственный алгоритм действий — связаться с коллегами из того же СНГ.
Ага, щас! «Связался черт с младенцем!»
Последнее — как крик о наболевшем.
Ровно месяц назад Кравчук как раз и совершил подобную глупость, «связался»: доказав вину очередного ухаря, напавшего на петербурженку, Серёжа выяснил, что и в Питере, и в РФ того уже и след простыл, и послал-таки, штабной культуры ради, запрос на историческую родину.
