Врожденное чувство справедливости вело горца прямым ходом к революционным идеям, а за ним шли другие, готовые подчиняться из-за его безудержной смелости и честности в людских отношениях.
Замбулах, тоже кавказец, с которым были вместе в Маньчжурии, теперь вахмистр конного полка, вступился за него перед офицерами Дикой дивизии.
Наутро верный Замбулах пришёл к Хаджи-Мурату уже рядовым, поскольку вчера вечером офицеры сорвали с него погоны, разжаловав в солдаты.
Он пришёл предупредить, что офицеры намерены убить его за сочувствие революции.
Хаджи-Мурат вооружился до зубов, оседлал очень хорошую лошадь и спокойно разъезжал среди них. Три дня он сам наступал на собрания офицеров, которые, в свою очередь, пытались спровоцировать его.
На третий день он подъехал к ним и заявил, что они не что иное, как сборище коров, но вот пришёл олень под топор, если они мужчины, пусть возьмут его.
На тот момент никто из офицеров полка, ни кавказцы, ни русские, не смогли так просто убить его.
Время братоубийственной войны уже стояло на пороге, ещё не переступив его.
В те дни Хаджи-Мурат ещё мог думать, что он недоступен врагам, особенно, на коне.
6.
В сибирской Мехренге было холодно, как на Аляске – более сорока градусов, эскадрон Хаджи-Мурата и его лыжная рота вместе с другими взяли в кольцо белого полковника Чубаша. Двенадцать суток белогвардейцы, чуть больше полусотни человек, не сдавались врагу.
Бойцы Хаджи-Мурата шли через замороженные трупы своих же товарищей, и Хаджи-Мурат думал, найду полковника, разорву зубами на части, разрублю шашкой на куски, сколько хорошего народу погубил!
Когда, наконец, кольцо сжали, и белые оказались в плену, Хаджи-Мурат позвал из шеренги белогвардейцев: кто здесь Чубаш, выйди!
Предстал тридцативосьмилетний красавец, на голову выше Хаджи-Мурата.
– Бери оружие, я вызываю тебя драться один на один, – сказал он полковнику.
Тот стоял и молчал. Хаджи-Мурат не хотел бить безоружного и снова просил полковника драться по законам мужской чести.
Сам того не осознавая, когда-то давно, когда, Хаджи-Мурат не помнил сам, он отдал себя на волю Всевышнего и, видя веру в себя, Бог, как видно, хранил его, позволив иметь такую судьбу, когда он, пройдя через страны и континенты, через все тяготы и фронты, стал абсолютно бесстрашным воином.
В нём были задатки гражданина мира, который вырвался на просторы планеты. В нём было нечто такое, о чём знали уже повсюду – и белые, и красные – он стал легендой бесстрашия.
