Одиночество иссушало ее уже не одну зиму и осень, но вот весной, в момент возрождения природы, клетки ее тела послали в мозг мудрейший на этой земле сигнал – пропеть гимн жизни. Мелисса захотела утвердить в себе женщину, пусть даже вследствие какой-то чудовищной ошибки одинокую, отметить свое существование праздником. Что-то должно было подсказать ей, каким праздником отмечают величие природы и свое единение с ней.
– Господи, научи меня! – взмолилась она, хотя Бог был для ее земляков ни чем иным, как вместилищем вопросов самого разного толка.
В таких случаях ответы могли черпаться отовсюду и даже из собственной головы.
– Я так и не поняла, в чем загадка моей жизни, и я не согласна с этим!
Но Мелиссе не пришлось мучиться в догадках, ответ незамедлительно прозвучал откуда-то из-за сарая:
– Ты слишком горда, Мелисса!
Тогда она осмелилась задать еще вопрос:
– Чем я могу восславить эту жизнь, чтобы заслужить прощение?
На него тоже последовал ответ:
– Постарайся хоть однажды угодить мужчине, смири свою гордыню…
Древнейший праздник Кавказа – праздник Святого Георгия.
Празднуется он осенью, когда земля щедро воздает дарами за труд. В этот праздник мужчины, все до одного: красавцы и уроды, молодые и старые, сильные и слабые, – все, кто только способен держать в руках бокалы, пить за мужское здравие, есть мясо, освежеванное утром этого же дня, встречаются со своим покровителем.
А женщины, не наводя праздничной красоты, с утра пораньше, засучив рукава, готовят для них обильную еду.
И Мелиссе было подсказано, что именно в этот день она должна принести в жертву свою чрезмерную гордость, ставшую несчастьем для нее самой.
– Но я не знаю, как… – сказала она.
На это Господь продиктовал ей подробную инструкцию праздника. Кажется, он был готов продиктовать даже список приглашенных, но на Святого Георгия приглашались все мужчины без исключения.
Решение это укреплялось с каждым днем по мере того, как Мелисса все более погружалась в хлопоты.
Она готовила сыр, который вымачивала в рассоле, время от времени обмывая его головки чистой водой нежно и тщательно, дабы не пересолился он и не затвердел. Вялила мясо домашних животных, заказав охотникам для пышности стола еще и турьего мяса из глубины гор, где туры спускаются с поднебесья пить целебные нарзаны.
Она печалилась из-за мужского запрета подавать в этот день дичь, потому что ее куры обещали быть к столу ароматными, что зависит не только от корма, но и умения мужчины выпустить кровь из надреза на шее – ни больше ни меньше, чем подсказывает опыт, чтобы на подносе появилась нежная, с желтизной подкожного жира, благоухающая как амбра, домашняя курица.
