И когда, с позволения самого Господа, или вопреки, волы стали быками с затронутой плотью, и уделом их стал тяжелый труд в вечном ярме, они безропотно отдали человеку последнее, что имели.
Оно воплощало все, что было в них изначально и что было приведено в такой вид искаженного существа, после которого им не оставалось ничего иного, как получить в награду за смирение свой образ в библейских сценах, дабы напоминать смирение самого Господа Иисуса Христа, взошедшего на Голгофу.
Никогда не было народа и такого времени, когда бы вол не был чрезмерно востребован, но не свирепым тельцом вассанским, о коем сказано: «крепость его как первородного тельца, и роги его, и как роги буйвола; ими избодет он народы все до пределов земли», а тем, о ком сказано было Моисеем – о чистоте его души, не тронутой никакой страстью.
Лунными ночами, сострадая, смотрел на них воловий бог Волопас.
Претерпевший глумление кастрацией, стеная, но, не смиряясь, единственный из всего племени, ушел он, непокоренный, к луне и звездам, чтобы возвыситься над своей судьбой и стать созвездием лунных быков.
С тех самых пор Волопас и начал повелевать своею властью всеми волами на свете.
Днем, предоставленные власти человека, они тащили свои непосильные ноши, везли тяжелые подводы в горах и на равнинах, не сбиваясь с пути и не ломая ноги о каменистые дороги, незыблемые и непоколебимые, как столпы земли.
А ночью… быть может, впервые дано было видеть человеку, как освобожденные волы кружили под небом, подчиняясь неизвестно кому и чему – своему Волопасу или иной силе.
Взгляд исподлобья вернется к ним с первыми лучами солнца, как только веселые быки жизнерадостно встряхнут ночную дрему и встрепенутся, завидев вторую половину своего племени.
Тогда же волы опустят свои глаза долу, и вечная боль потери отразится в них.
А между тем, в стоянии овсских волов виделась не простая неподвижность животных, это было лёгкое, едва заметное кружение, происходившее с ними, как во сне, и в этом случае это был самый медленный танец, который когда-либо происходил.
Танец волов под луной, под созвездием вечного Волопаса, который, возможно, и сам наблюдал подчинение собратьев не тьме, а свету, правившему этой ночью.
Уже никто не сомневался, что волы кружили вокруг той самой арбы и были полностью поглощены своим кружением – все до одного подчинившись тому, что происходило с ними. Эта воловья отрешенность от самих себя, вначале поражала более всего.
