– А я слышала, – подхватила Машка, не замечая, как увлекается сама, – что наши спутники никак не могли поднять наш Глонасс в небо, а то и вовсе падали с него в мировой океан, до тех пор, пока в главном КБ не поймали группу вражеских диверсантов. Те приспособились делать такую вещь. Пока наша ракета-носитель поднимала иностранные спутники – взлёт проходил на ура. Но как только шел отечественный проект, они вталкивали в него какой-то чип, и наше дорогостоящее оборудование взрывалось вместе с ракетой-носителем прямо на взлете.
– А я читал вот что, – взахлёб перебил Потап. – Представляешь, когда мы ещё были страной и каждый день переживали за грустную долю чернокожей Америки, эти империалистические оборотни вынуждены были с нами считаться. И они всячески доказывали, какая у них прекрасная демократия. А как только они справились с Советским Союзом, необходимость что-то доказывать и держать лицо у них отпала. И они стали давить и унижать собственное население. Вот и получили беспорядки во всей стране.
– Не, ну к нам у меня тоже есть вопросы, – возразила Машка, хотя за чернокожее население Америки она тоже болела с детства. Её папа служил высокопоставленным номенклатурным работником, поэтому до двадцати лет она честно думала, что все советские люди в нашей стране на завтрак едят чёрную и красную икру. И искренне обливалась слезами, когда слышала о тяготах жизни чернокожего населения Америки. Сейчас, разумеется, на многие вопросы смотрела иначе. – Вот ты мне скажи, например, – горячо шепнула она с Потапу. – Почему это Америка готова уничтожить всех вокруг, но кормит своих? А мы кормим всех вокруг, но с удивительным постоянством гнобим своих?
И тут Машку осенила простая, но полезная мысль, которая буквально оборвала пылкую речь на полуслове. А сколько времени сможет сосуществовать её Потап с другой женщиной без этих задушевных разговоров? Начитавшись за день газет в своем таксопарке (в ожидании клиентов), наслушавшись новостей, слухов и сплетен, муж нёс всю эту политинформацию на её, Машкин суд. Её пять высших образований и базовое, политологическое, позволяло и выслушать и поговорить. Да что там скрывать? Ей и самой всегда было интересно с Потапом. Она загоралась и сопереживала. И муж всё время поддерживал в ней этот огонёк интереса.
– Слушай, а ведь у наших самые вкусные индюки, – мог он сказать спросонья. Машка открывала глаза и начиналась история о том, как один наш мужик в Ростовской области открыл однажды хозяйство по выращиванию индюков. И уже завалил индюшатиной не только Россию-матушку, но и весь мир.
